Историческкое повествование о Свято-Успенском Каменском монастыре.

ИСТОРИЧЕСККОЕ  ПОВЕСТВОВАНИЕ О  СВЯТО-УСПЕНСКОМ КАМЕНСКОМ  МОНАСТЫРЕ.

Первый период – Каменский  мужской монастырь 1681-1786

После воссоединения России и Малороссии Патриарх Московский Иоаким признал Черниговскую архиепископию старшей в России, независимой от Киевского митрополита. Архиепископ Черниговский Лазарь (Баранович) приложил много усилий для утверждения православия в Малороссии, сильно зараженной униатством во время польского владычества. В 1681 году, под самый конец шестилетнего царствования Феодора Алексеевича Романова, Владыка Лазарь отправил своего послушника, иеромонаха Иону (Волховского), в Ропскую волость для строительства нового православного монастыря. Осознавая важность этой миссии, архиепископ благословил его чудотворной Новодворской иконой Божией Матери.

 

 

 

 

 

 

 

Архиепископ Черниговский                                        Новодворская икона Богородицы

Лазарь (Баранович).   

Иеромонах Иона остановился в живописной местности на высоком берегу реки Снов. Каменистый выступ над рекой разрывали провалы красного песчаника, образуя дикие скалы. С трех сторон подступал к берегу сосновый бор. Вокруг стояла безмолвная тишина. Ближайшие селения: Сушаны, Бровничи и другие деревеньки – были разбросаны вокруг в пяти-восьми верстах. Здесь начинает отец Иона свои подвижнические труды. Понемногу стала притекать к нему иноческая братия, построили деревянный монастырский храм. На столбах западного входа в него сделали надпись: «Бога Отца изволением, Бога Сына благословением, Бога Духа поспешеством Пресвятыя Богородицы Успения храм сооружен 1687» . Храм был величественным и обширным; об этом свидетельствовал иконостас, перенесенный позже в новый, уже каменный, Успенский собор. В том же 1687 году, для устроения и содержания общежительного Каменского монастыря, гетман Малороссии Иван Мазепа утвердил за ним земли вдоль реки Снов, включая и бывшие сушановские владения униатского архиепископа Льва Кревзы.

Вслед за иноками потянулись в эти края вольные и беглые люди не только из остававшихся под властью Речи Посполитой областей Украины и Белоруссии, где православные подвергались страшным гонениям, но и из центральных земель Московии. Несмотря на царские указы о выдаче беглецов, их охотно принимали и покрывали как гетманы и казацкая старшина, так и настоятели монастырей- люди были нужны и тем, и другим. Любопытен универсал Мазепы 1694 года на поселение в лесу, принадлежавшем селу Сушаны, монастырской слободки, названной Шумиловка. В нем гетман сообщал, что, «прибывши в Батурин, смиренный пречестный отец Иона, игумен монастыря Каменского», обратился с прошением осадить людьми слободку в принадлежащей монастырю земле. «Теды мы изволяем отцу Ионе», но с условием, чтобы эти люди не из соседних сёл «для вольности слободской оттоль ухилялися», а чтобы были люди «вольные, легкие, жилища и притулиска своего не имущие», чтобы «в числе человек тридцать хатами засели и житие свое там працаю (трудом-ЯГ.) своею при повиновении монастырцове тому взглядном провадили» .         Каменский хутор, или «Футор при колодцах», как он назван в Румянцевской описи Малороссии, селился при том же игумене Ионе стихийно, без всякого позволения. Его заселение продолжалось и в XVIII веке. Как и село Бровничи, а позднее Семеновка, он был закреплен гетманским универсалом за Каменским монастырем. Через десять лет после возведения Успенской церкви в Каменском монастыре было уже три деревянных храма. Второй, с трапезой, был освящен в честь Рождества Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. В 1697 году архиепископ Черниговский Иоанн  Максимович приемник, по черниговской кафедре святителя Феодосия Углицкого

 

 

 

 

 

 

 

 

выдал игумену Ионе антиминс для третьей монастырской церкви с надписью: «В храм Благовещения Пресвятой Богородицы в монастыре Каменском».

Шли годы царствования Петра I. Задуманное им преобразование России не находило понимания в православном народе. Лишь очень немногие видели в реформах царя здравый смысл и одобряли его начинания. Митрополит Воронежский Митрофан поддерживал стремление Петра к победе над турками и строительство кораблей для покорения Азова. Он пожертвовал на это все архиерейские сбережения – шесть тысяч рублей и в дальнейшем высылал Петру деньги с надписью: «На ратных».

После кончины Патриарха Московского Адриана Петр не допустил избрания нового Патриарха, а сделал местоблюстителем Патриаршего Престола ученого архиерея малоросса Стефана (Яворского), определив его митрополитом Рязанским. Вслед за ним был вызван из Новгород-Северского Спасского монастыря известный проповедник, борец с расколом, составитель «Житий святых», архимандрит Димитрий (Туптало) и поставлен митрополитом Ростовским. По прибытии его на место служения многие староверы заявили, что готовы пожертвовать головой, но бороды брить не будут, на что святитель отвечал: – «Голова не отрастет, когда ее снимут, а борода отрастет, так уж лучше пожертвовать бородою». Петр окружал себя образованными и деятельными иерархами, в основном выходцами из Малороссии, способными помочь ему в проведении реформ. Они должны были заняться религиозным просветительством и строительством церковных школ, борьбой с расколом и массовым суеверием, а также обращением в православие инородцев на новых российских территориях. Задумал Петр I и коренное преобразование в управлении Русской Православной Церковью, но оно откладывалась из-за множества внутригосударственных и военных событий.

С 1700 года Россия находилась в состоянии войны со Швецией продолжавшейся двадцать один год. Военные события 1708-710 годов происходили в непосредственной близости от Каменского монастыря и коснулись его напрямую. После победы под Полтавой гетман Иван Скоропадский подтвердил своим универсалом во владения обители, включая село Семеновку, где Мазепа встречал шведские части. При этом гетман пожаловал Каменскому монастырю мельницу на реке Рёвне, что говорит о достойном поведении игумена Ионы с братией, оказавшихся лицом к лицу с врагом.

Преемником старца Ионы, основателя обители, стал игумен Герасим (Михайлович), добившийся в 1721 году освобождения монастырской земли от дегтевой повинности.                             Этот год был знаменательным в истории Российской Церкви. После победы в Великой Северной войне Петр I принял титул императора и самодержца Всероссийского. Он стал именоваться Петром Великим, Отцом Отечества. Именно теперь он, наконец, решился осуществить давно вынашиваемую реформу Русской Православной Церкви. Регламент для Духовной Коллегии, образованной вместо уничтоженного Патриаршества и названной Святейшим Правительствующим Синодом, написал ставленник Петра, епископ Феофан (Прокопович). Еще в 1709 году молодой ученый монах, малоросс, поразил царя своим красноречием и приветствием с Полтавской победой. Юный «златоуст» запомнился Петру, был вызван в 1716 году в Петербург, поставлен епископом Псковским и стал главным советником царя в церковных вопросах. По Регламенту главой Синода назначался обер-прокурор из светских лиц, он являлся представителем государя, и, таким образом, Петр I полностью подчинил церковную власть государственной. Духовный Регламент был подписан всеми иерархами, в том числе архиепископом Черниговским Антонием (Стаховским). В истории Русской Православной Церкви начался синодальный период, длившийся почти двести лет.

В 1724 году епископ Феофан (Прокопович), вице-президент Святейшего Синода, изложил взгляды Петра I на монашество «Объявлении, когда и какой ради вины начался чин монашеский и каковой был образ жития монахов древних и како нынешних исправить»^[1].

 

 

Епископ Феофан (Прокопович). Гравюра            А. Афанасьева

 

 

 

Отношение императора к современным монахам было выражено определенно:                                    «А что говорят – молятся, то и все молятся; что же прибыль обществу от сего?.. Большая часть бегут в монасты­ри от податей по лености, чтобы даром хлеб есть». В «Объявлении» указывалось, что монашество существует: для удовлетворения на­клонности некоторых людей к религиозному уединению; для при­готовления избранных монахов к архиерейским и другим важным церковным должностям. Петр рекомендовал устраивать при монастырях ученые брат­ства и школы. Неученых же монахов, по мнению царя, нужно обя­зать выполнять полезную работу: иконописную, столярную и про­чую. Монахини должны заниматься рукоделием: прясть, вышивать, плести кружево. Петр призывал монастыри к благотворительному служению обществу, уподобляя их богадельням, больницам и вос­питательным домам.

С первых лет своего существования Каменский Успенский мона­стырь не входил ни в число богатых, ни в число скудных. Он был при­знан «достаточным по средствам» и оставался таковым до рефор­мы 1786 года^[2]. По указам, присылаемым в обитель, известны имена следующих ее настоятелей:

игумен Иаков (1723-1726),

игумен Созонт (1732-1735),

 игумен Ираклий Комаровский (1736-1738),

игумен Патрикий Лисянский (1739-1746),

игумен Константин Усевич  (1746-1748),

игумен Сила Гершановский (1748-1749),

 игумен Савва Любович (1749-1750),

игумен Иов Малеевский (1750-1753).

 

Игумен Иоасаф (Миткевич) 1754 –

В 1754 году здесь, наконец, появился настоятель, оставивший о себе память, как ревностный строитель и попечитель обители. Умный и деятельный игумен Иоасаф (Миткевич) возглавлял Ка­менский монастырь двадцать восемь лет. Это было время расцвета обители, чему способствовало стечение нескольких обстоятельств, Во-первых, Малороссии покровительствовала русская императрица   Елизавета Петровна, и Ропской волостью владел ее фаворит, граф Алексей Григорьевич Разумовский. Позднее земли перешли к его брату Кириллу, гетману Малороссии. Во-вторых, Каменской обители оказывал помощь ее бывший игумен, ставший архиепископом Чер­ниговским, Ираклий (Комаровский). Являясь архимандритом Чер­ниговского Ильинского монастыря, он назначил «хозяином» Камен­ской обители своего приемника, игумена Иоасафа (Миткевича).

В год прибытия нового настоятеля в Каменскую обитель для Успенской церкви был сооружен великолепный иконостас: «Во вто­ром ярусе иконы Господских праздников; в третьем – лики апостолов и святителей; в четвертом лики небесных воинов; в пятом пророки, а выше всего – Распятый Спаситель». Над царскими вратами в по­лукружии читалась надпись: «Соорудися иконостас сей за державу благочестивой императрицы Елизаветы Петровны, правящу престол Черниговский преосвященному Ираклию Комаровскому, за всечестнаго обители сей игумена Иоасафа Миткевича 1754 г.». На месте сго­ревшей в 1753 году деревянной церкви Иоанна Предтечи началось строительство каменного храма с трапезой. Освящался он уже при новом Черниговском епископе, что следовало из надписи, сделан­ной «красными словами» на стене храма под карнизом: «Сооруже­на церковь сия и трапеза святого всехвального пророка и Крестителя Господня Иоанна, преславного его Рождества правящу престол Чер­ниговской епархии преосвященному Божиею милостию православ­ному Кириллу Ляшевецкому, епископу Черниговскому при игумене Иоасафе Миткевиче 1758 г.»^[3].

Славным «детищем» игумена Иоасафа стал величественный каменный Успенский собор, возведенный на месте старого дере­вянного, проданного в 1775 году в село Курковичи. Построенный за три года, выдержанный в стиле пышного украинского барокко, с грушевидным куполом, собор являлся выдающимся памятником архитектуры второй половины XVIII века. Монументальное кирпич­ное здание, сооруженное на фундаменте из местного камня, было оштукатурено снаружи и внутри. Многочисленные окна верхней части свода наполняли пространство белоснежного храма светом. Через сто лет после постройки собора в монастыре еще хранился массивный крест, водруженный при его основании, с надписью: «Заложена сия каменная церковь епархии Черниговской в монастыре Каменском во имя Успения Пресвятой Богородицы, с положе­нием святых мощей Иоанна Предтечи, м. Георгия (Белгородского), преп. Моисея Угрина – за игумена Иоасафа Миткевича 1776 г. апр. 20 дн.». Вокруг собора под карнизом читались слова: «Сооружися сия каменная церковь в честь преблагословенныя Владычицы, всечестнаго Ея Успения, при игумене сея обители Иоасафе Миткевиче 1779 г.»¹. Внутреннее убранство Успенского собора поражало сво­им великолепием. Сюда был перенесен иконостас, сооруженный в царствование Елизаветы Петровны. На престоле стояла гробница, или дарохранительница с ковчежцем, обложенная серебряной ре­шеткой, с изображением восьми ангелов и Воскресения Христова. На ней надпись: «Гробница обители Каменской сооружена коштом монастырским за игумена Иоасафа Миткевича 1770 г.». Напрестоль­ный крест был из кипарисового дерева с позолотой и надписью у подножья: «Крест обители Каменской сооружен коштом монастыр­ским за игумена Иоасафа Миткевича 1773 г.»^[4].

Главной святыней монастыря, бережно хранившейся в Успенском соборе со дня его основания, оставалась чудотворная Новодворская икона Божией Матери. Она не только почиталась насельниками обители и окрестными жителями, но и привлекала множество па­ломников из дальних мест. В своем первообразе икона была напи­сана святителем Петром, митрополитом Киевским, предсказавшим значение Москвы для Русской земли и благословившим основание в Московском Кремле Успенского собора.

Святитель Петр родился на Волыни, в семье, отличавшейся глу­боким благочестием. В возрасте двенадцати лет он поступил в один из окрестных монастырей, выполняя любые послушания, однако любимым его занятием стало писание святых икон. Укрепившись в иноческой жизни, Петр уединился на пустынном берегу реки Рати, неподалеку от города Пинска, в урочище, называемом Новый дворец. Здесь он поставил церковь в честь Спасителя и свою келью во круг него собралась братия, и образовался монастырь, получивши* название Новодворского. В 1301 году, обозревая епархии, обитель посетил митрополит Киевский Максим. Игумен Петр поднес Владыке написанную им икону Пресвятой Богородицы. Эта икона, сохраняемая как святыня, впоследствии украсила Кремлевский Успенский  собор в Москве, где почивают и мощи святителя Петра, усопшего 21 декабря 1326 года.

Перед другой иконой Божией Матери, также писанной святите­лем Петром и называемой Новодворской, любил молиться, посещая обитель, архиепископ Черниговский Лазарь (Баранович), заказав­ший точный список с нее. Этой-то своей келейной иконой и благо­словил Владыка Лазарь иеромонаха Иону, строителя Каменского монастыря.

Владения Каменской обители при игумене Иоасафе (Миткевиче) описал историк Александр Лазаревский: «Каменскому мона­стырю даны были Мазепою село Сушаны и половина Бровничей, да сам монастырь поселил Шумиловку и Каменский хутор. В огра­де деревянной церквей четыре^[5]: две каменных – из них одна боль­шая, а другая трапезная – и две деревянных; деревянные – дом игуменский о четырех, а для братии в пяти связях, о восемнадцати покоях, с разными амбарами и кладовыми, и десять хат служитель­ских. Винокурня о семи котлах и водяная мельница о пяти котлах»^[6]. Игумен Иоасаф успел еще построить каменный больничный кор­пус, начать строительство каменной колокольни и монастырской ограды. Его труды оборвала блаженная кончина, последовавшая в августе 1782 года.

Настоятельство Иосафа (Миткевича) в Каменском Свято – Успенском монастыре началось в годы благословенного для обите­ли и всей Малороссии царствования Елизаветы Петровны, а конец пришелся на трудные для Церкви времена правления Екатерины II. Взойдя на престол, новая императрица, в отличие от своего предше­ственника Петра III, сохраняла видимость почтения к Православной Церкви. На деле же она своими указами стремилась ее ослабить и еще более подчинить государству, не допуская возможности осу­ществления в России модной на Западе «теории двух властей», не­зависимых друг от друга, – светской и духовной.

В 1764 году монастырские земли и трудившиеся на них 910 866 душ крестьян были изъяты из духовного ведомства и подчинены Коллегии экономии. Монастыри разделили на три класса и опреде­лили для них штатные оклады, при этом «безвотчинные» и «мало­вотчинные» обители либо упразднялись, либо выводились за штат на собственное содержание. Казна потратила на церковные учреж­дения, включая архиерейские дома, духовные школы, богадельни 403 712 рублей, тогда как лишь от крестьянского оброка с отобран­ных земель, получила 1 366 229 рублей в год, а с 1780 года, когда налог увеличился, до 3 370 ООО рублей^[7]. Помимо этого, государство имело большие доходы от использования различных сельскохозяй­ственных и промышленных производств в отобранных монастыр­ских вотчинах.

Вначале новые церковные порядки коснулись только Велико­россии. В Малороссии же было окончательно отменено гетманство, а вместо него образована Малороссийская коллегия, президентом которой стал граф П. А. Румянцев. В 1765 году он подал записку Ека­терине II о своих планах, предполагавших передачу богатых имений малороссийского духовенства светской власти, а также преобразо­вание Киевского Братского монастыря и Черниговского Елецкого в светские высшие учебные заведения, при этом монашествующих в них предлагалось «испразднить»^[8]. Этот замысел не был осущест­влен, но в 1786 году Екатерина все же издала указ о передаче всех монастырских земель Малороссии в казну.

Сведения о том, что Каменская обитель была упразднена в 1764 году^[9] противоречат данным исторического обозрения «Каменский Успенский монастырь», изданного в 1863 году типографией Черни­говского-Ильинского монастыря. Еще ранее священник Каменской обители Филипп Громаковский, исполнявший с 1825 года обязанно­сти письмоводителя, по запросу Черниговского архиепископа Павла (Подлипского), описал историю обители, основываясь на старинных документах, которые и сегодня хранятся в Брянском архиве.        Он со­общил, что «состоял монастырь мужским до 1786 года, а не до 1764 года, как по Истории Российской иерархии сказано»^[10].

                                     

                               Игумен Палладий (Лука­шевич) 1782 – 1786 гг.

В октябре 1782 года обитель игумен Палладий (Лука­шевич), бывший префект Новгород – Северской Семинарии, препо­дававший философию. В Каменском монастыре жили тогда четыре иеромонаха, три иеродиакона, семь монахов и послушники. Новый настоятель принял монастырскую казну, составлявшую шесть тысяч двести пятьдесят шесть рублей. Он разобрал оказавшуюся непроч­ной колокольню, а материал от нее использовал для завершения строительства каменной монастырской ограды, типичного для того времени сооружения: невысокую стену прорезали арочные отвер­стия типа бойниц, а над карнизом возвышалась двускатная желез­ная кровля. Части ограды, примыкавшие к колокольне, венчали ма­ленькие шатры с главками.

Настоятельство Палладия (Лукашевича) оказалось недолгим. В 1786 году указом Святейшего Синода Каменский Свято-Успенский мужской монастырь преобразовывался в женский. Владения обите­ли – сёла и две мельницы – передавались в государственную казну. Иноков распределили по разным обителям, а на их место перевели обитательниц упраздненного Свято-Успенского Печеницкого мона­стыря, находившегося в пяти верстах от города Стародуба.

 

 

     Второй период – Каменский женский монастырь 1786-1929

В 1786 году инокини упраздненного Свято-Успенского Печеницкого женского монастыря переселились в Каменскую обитель. Ее храмы, ризницы, постройки перешли к новым обитательницам в хорошем состоянии, но все земли и сельскохозяйственные произ­водства были отобраны в гражданское ведомство. Каменскому женскому монастырю присвоили третий класс и определили годовой оклад, которого не хватало не только на нужды инокинь и на ремонт монастырских строений, но даже на содержа­ние своего священника. Десять лет в обители по очереди совершали богослужения священники соседних сёл. В ближайшем из них, Ка­менском хуторе, в церкви пророка Илии служил в те годы священ­ник Леонтий Красногорский^[11].  (‘Сказания о земной жизни Пресвятой Богородицы. М., 1904. С. 306.)  В том же 1786 году Черниговская епархия была разделена на две части: ее северо-восточная область, где находился Каменский Свято-Успенский монастырь, вошла в самостоятельную Новгород – Северскую епархию^[12].

 

Игуменья Анна 1797 -1820.

Через шесть лет игуменья Аполлинария была уволена на покой по болезни и старости, с предоставлением ей первенства после но­вой игумении, которой стала казначея Анна. Благодаря ее заботам, в марте 1797 года для обители был рукоположен во священника Ни­кита Громаковский. К этому времени Новгород – Северская епархия была упразднена и Каменский Успенский монастырь вновь вошел в Черниговскую епархию. В 1811 году успешно окончил философский класс Черниговской Духовной Семинарии сын отца Никиты, Филипп Громаковский. Он был посвящен архиепископом Черниговским Ми­хаилом (Десницким) во диакона к Успенской церкви Каменского монастыря, а уже через год, в двадцатитрехлетнем возрасте, стал вторым монастырским священником^[13].

Настоятельница добилась у начальства отведения на нужды обители около пятидесяти десятин земли. Ее стараниями построили новую деревянную колокольню, употребив лес обветшавшего хра­ма «Всех святых».

Годы настоятельства игумении Анны были неспокойными для Русского государства. С 1806 года Россия находилась в состоянии войны с Турцией, вызванной нарушением Портой статей ранее за­ключенного мирного договора. Война закончилась в мае 1812 года Бухарестским миром, согласно которому к России отходила Бесса­рабская область. Но уже в июне того же года на территорию России вступила шестисоттысячная армия Наполеона. События развивались стремительно. Один за другим в Каменский монастырь поступали указы и предписания. В августе был получен Высочайший манифест о мире, заключенном между Российской империей и Оттоманской Портой:

«Божией милостью мы, Александр Первый, император и само­держец Всероссийский и прочая, и прочая, и прочая, объявляем все­народно.

Война, пять лет продолжавшаяся между Российской империей и Оттоманской Портой, ныне, благодаря Всевышнего, благополучно окончена, мир заключен. <…> Многократные победы, одержанные храбростью войск наших, и желание наше, посреди самих побед и завоеваний не клонившееся никогда к разорению и порабощению Порты, погасили напоследок в ней дух брани и преклонили к же­лаемой тишине. Воздадим, любезные наши верноподданные, благодарение Всевышнему Богу и прольем из глубины душ наших теплые молитвы, да и всегда благословением и благодатью Своею сохраняет и прославляет Он благочестивую дщерь Свою Россию.

Санкт-Петербург, августа 5 дня 1812 года.

Александр»^[14].

Царский манифест сопровождался указом Преосвященного Михаила (Десницкого), архиепископа Черниговского, предписы­вающим во всех монастырях и на приходах епархии отслужить благодарственные молебствия по случаю заключенного мира. Тем временем войска Наполеона заняли Москву. В сентябре игуменья Анна получила Воззвание Святейшего Правительствующего Всерос­сийского Синода:

«С того времени, как ослепленный мечтою вольности народ французский ниспроверг престол единодержавия и алтари христи­анские, мстящая рука Господня видимым образом отяготела сперва над ним, а потом, чрез него и вместе с ним, над теми народами, которые наиболее отступлению его последовали. <…> Богом спасае­мая Церковь и держава Российская доселе была по большей части сострадающею зрительницей чуждых бедствий как бы для того, что­бы тем более утвердилась в уповании на Промысел, и тем с большим благодушием приготовилась встретить годину искушения.

Ныне сия година искушений касается нас, россияне! Властолюби­вый, ненасытный, не хранящий клятв, не уважающий алтарей враг, дыша столь же ядовитою лестью, сколько лютою злобой, покушает­ся на нашу свободу, угрожает домам нашим и на благолепие храмов Божиих, еще издалече простирает хищную руку. Сего ради взываем к вам, чада Церкви и Отечества! Примите оружие и щит, да сохраните верность и охраните веру отцов наших. Взываем к вам, мужи име­нитые, стяжавшие власть или право на особенное внимание своих соотечественников: предшествуйте примером вашего мужества и благородной ревности тем, которых очи обращены на вас.

Наипаче взываем к вам, пастыри и служители алтаря! Яко же Моисей во весь день брани с Амаликом не восхотел опустить рук, воздеянных к Богу, утвердите и вы руки ваши к молитве дотоле, до­коле не оскудеют мышцы борющихся с нами. Внушайте сынам силы упование на Господа сил. Вооружайте словом истины простые души, открытые нападениям коварства. Всех научайте, словом и делом, не дорожить никакою собственностью, кроме Веры и Отечества. И если кто из сынов Левитских, еще не определившихся к служению, воз­ревнует ревностию брани, благословляется на сей подвиг от самыя Церкви¹.

Всем и каждому от имени Господа нашего заповедуем и всех умо­ляем блюстися всякого неблагочестия, своеволия и буйих шатаний, пред очами нашими, привлекших гнев Божий на языки, пребывать в послушании законной от Бога поставленной власти, соблюдать бескорыстие, братолюбие, единодушие, и тем оправдать желания и чаяния взывавшего к нам, верноподданным своим, Богом помазан­ного монарха Александра.

Церковь, уверенная в неправедных и не христолюбивых намере­ниях врага, не престает от всей кротости своей вопиять ко Господу о венцах победных для доблестных подвижников и о благах нетлен­ных для тех, которые душу свою положат за братию свою. Да будет, как было всегда, и утверждением, и воинственным знамением Рос­сии сие пророческое слово: О Бозе спасение и слава»².

3 ноября 1812 года был издан царский манифест, в котором го­ворилось, что неприятель «бежит от Москвы с таким уничижением и страхом, с каким тщеславием и гордостью приближался к ней»³, Император Александр I благодарил весь российский народ за еди­нодушное содействие в избавлении Отечества от вражеского на­шествия. 30 августа 1814 года была учреждена награда за большой вклад Русской Православной Церкви в борьбу с врагом – наперсный крест «В память войны 1812 года». Выполненный из темной бронзы четырехконечный крест носили на ленте ордена святого Владимира. На оборотной стороне креста – слова из Священного Писания: «Не нам, не нам, а Имени Твоему»^[15].

 

Среди лиц духовного звания, удо­стоившихся этой награды, был священник Каменского монастыря протоиерей Филипп Громаковский.

 

 

 

 

 

 

 

Игуменья Анна правила Каменским монастырем двадцать три года.

 

Игуменья Маргарита (Пригарина) 1820 – 1833 гг.

По блаженной кончине игумении Анны, последовавшей 6 декабря 1820 года, настоя­тельницей назначили казначею Маргариту Пригарину. В монастыре проживало тогда четырнадцать монахинь, двадцать шесть штатных послушниц, а также сестры, находившиеся на добровольном послу­шании^[16].

В 1823 году в Каменский монастырь пришли две сестры, девицы купеческого звания, Стефанида и Татьяна. Их родители, Петр и  Елизавета Яськовы, мещане города Трубчевска Орловской губернии, решили, что самое лучшее воспитание их дочери получат в монастыре, и детьми отдали их в Севскую Троицкую обитель. Восемь лет провели там Татьяна и Стефа­нида, не только обучившись грамоте и различным рукоде­лиям, но и всей душой привя­завшись к иноческой жизни. Чтобы никто из родственников и мирских знакомых не поколе­бал их решения посвятить себя монашескому служению, они ушли в отдаленный от родных мест, уединенный и пустынный Свято-Успенский Каменский мо­настырь. Ближайший уездный город Новозыбков находился от него в шестидесяти верстах.

Матушка Маргарита приняла смиренных сестер, склонных к мо­нашеской жизни. Младшей, Татьяне, исполнилось лишь пятнадцать лет, Стефанида была на девять лет старше. Пятнадцать лет труди­лись девицы в обители, с готовностью выполняя любое послушание. В 1838 году указом Черниговской Духовной Консистории тридцати­девятилетняя Стефанида и тридцатилетняя Татьяна были зачислены в штат рясофорными послушницами Каменского Успенского мона­стыря^[17]. Одновременно с ними в послушницы обители определили Матрону Михайловну Радченко, девицу девятнадцати лет, из мещан города Стародуба; Варвару Алексеевну Жучкову, девицу двадцати лет, из казенных крестьян Каменского хутора; Елену Ивановну Ал­фееву, вдову сорока пяти лет, из дворян города Путивля Курской гу­бернии; Марию Михайловну Вишневскую, вдову пятидесяти лет, из дворян Стародубского уезда^[18].

                  Прозорливица, старица монахиня Херувима (1824 – почила 5 октября 1884 гг.)

В те годы в монастыре проживали две пожилые монахини – Хе­рувима и Серафима. Они были ровесницы, и не одно десятилетие вмести несли иноческий подвиг. Мать Херувима была из вольноот­пущенных крестьян Стародубского уезда, девица. Она выполняла пономарское послушание и заведовала монастырской ризницей. Мать Серафима была вдовой священника и несла различные по­слушания. Богомольцы особо выделяли этих скромных монахинь за доброту и смирение. Послушницы же Стефанида и Татьяна ни­чем не привлекали к себе внимания. В монастырской ведомости о каждой из них сказано: «Честная, способная, штрафована не была, грамоту знает, послушания проходит разные»^[19]. Однако вскоре се­стры монастыря стали замечать за Татьяной некоторые странности. Она часто разговаривала сама с собой, даже на богослужении что-то шептала и вскрикивала, если же ей приказывали замолчать, убе­гала из храма на монастырское кладбище, молилась на могилках а, вернувшись, грозила кому-то пальцем, могла ударить кулаком по спине, а то и плюнуть. Почти все жившие в обители решили, что она потеряла рассудок, и на вопросы посетителей отвечали: «Да это у нас дурочка». Жители соседних деревень посмеивались над  ее  нелепыми поступками и словами, но особенно доставалось ей от деревенских мальчишек. Бывало, идет она в Каменский хутор, а они преследуют ее всю дорогу, дразня, обзывая, забрасывая камнями и комьями грязи. Кротко терпела Татьяна поношения. Никто в мона­стыре, кроме жившей с ней вместе сестры Стефаниды, не знал, что она проводила все ночи в молитве. В ее кельи стояла непокрытая кровать, на досках которой ненадолго засыпала подвижница, сто­лик и стул. На столике – молитвослов и несколько акафистов. Денег Татьяна не имела никогда, а подаяние добрых людей – чай, сахар, одежду – раздавала нищим, не доходя до келии¹.

С самого поступления в обитель девица Татьяна со своей сестрой сразу обратили на себя внимание монастырского начальства своим благочестием и благорасположенностью к иноческому званию, почему и искус для приготовления к этому званию был сравнительно не долгий. Чрез три с половиной года девица Татьяна и ее сестра Стефанида, по представлению Игумении Маргариты, Благочинным монастыря, Нежинским Архимандритом Серафимом, были пострижены в малый рясофор, с наречением имен — младшей Херувима, старшей — Серафима. Обе юные монахини — Херувима и Серафима поселяются в собственной кельи и живут неразлучно до кончины Серафимы. Вместе с ними для послушания проживали две монахини — Анфия и Агапия… По смерти Серафимы, Херувима, не имевшая средств починить обветшавшую свою келью, по благословению Настоятельницы, переселяется на жительство в монастырскую больницу (нынешняя хлебня).
Итак, презрела Херувима ради спасения души своей богатство своих родителей и мирское счастье. Мало этого, она при обычных монашеских подвигах, восприняла на себя подвиг юродства. Если кто либо спрашивал ее,  что она говорит – она или вовсе не отвечала, продолжая свой непонятный разговор, или отвечала совсем не на вопрос. Бывали случаи, впрочем, редкие, когда Херувима сама спрашивала о чем-либо, или же говорила совсем непонятное, однако прямо касавшееся лица, к которому она обращалась. Но сказав два-три слова, Херувима продолжала свой обычный разговор. Не переставала она говорить, когда бывала и за богослужениями. И здесь она что-то шептала. Если к ней подходили и требовали замолчать, в особенности когда она возвышала свой голос, Херувима, покивав головой и произнеся: “а, замолчать”, убегала из храма. Обежав вокруг монастыря, прибегала на монастырское кладбище, возле ограды монастырской, и на могилках начинала молиться. Отсюда часто снова возвращалась в церковь и нередко снова проявляла какие-либо странности. Так часто указывала, здесь же в храме, на кого-либо из монахинь или посетителей пальцем, при этом, нередко стучала кулаком по своей руке, делая таким образом как бы некоторые замечания или даже угрозы. Бывало и подбежит к кому-нибудь и ударит кулаком по спине, а то и плюнет… Видя такие поступки Херувимы, почти все жившие в обители, считали ее за дурочку. Если случалось, что кто-либо из похитителей спрашивал о Херувиме, сестры не затруднялись давать ответ: “да это у нас дурочка Херувима”. Не только сестры, но и жители ближних деревень разделяли такое мнение о Херувиме. В виду такого общего мнения, Херувима не пользовалась и уважением. Напротив, нередко приходилось ей терпеть всевозможные оскорбления и обиды, особенно от дерзких детей. Помнится нам и теперь, как, бывало за Херувимой, идущей в соседнюю деревню, Каменский-Хутор, бежали шаловливые дети и дразнили ее. Случалось, что Херувима удалялась в глубь леса и там поодаль от дороги продолжала свой путь, но и тут дерзкие дети находили ее, и подобно Вефильским детям, дразнили ее. Впрочем и взрослые, считая Херувиму дурочкой, обращались с ней всегда в шутливом тоне… Испытывая разные насмешки, оскорбления и обиды, Херувима все терпеливо и кротко переносила.
Но заглянем теперь в келью Херувимы. Что там? Там столик, стул и кровать, без постели, с одними досками. Вот и вся мебель. Правильник, несколько акафистов — вот все имущество. Деньги едва ли были у нее, — она еще вначале иночества презрела их и всю жизнь отворачивалась от них. Жила она большею частью подаянием. Давали ей добрые люди и чая, и сахару, и разного провианту, и одежду. Но всем этим, часто не занося в свою келью, она делилась с неимущими. Таковы были ее бескорыстие и любовь к ближнему.
А какова ее была пламенная молитва, то ведомо одному Господу Богу. Но и сестры не редко замечали, как дурочка Херувима, закрыв ставни своей кельи, всю ночь, не ложась, проводила за молитвой и чтением акафистов. Если ее кто-либо случайно заставал за таким делом, она немедленно прекращала его и своими странностями старалась отвлечь внимание случайного посетителя. Стены ее кельи – свидетели тех бесчисленных поклонов, дневных и ночных бдений и разных подвигов, которые Херувима творила ради спасения своей души, тщательно скрывая их от людей.
Но вот проходит 40 лет монашеской и истинно подвижнической жизни юродивой Херувимы. В 1867 году умирает ее сестра Серафима. Похоронив ее, Херувима затворяется в кельи и два дня не показывается. Что было бы дальше, если бы сестры оставили ее в покое?! Но, думая, что не умерла-ли и Херувима, сестры отворяют ставни и что же видят? Видят с воздетыми вверх руками молящуюся Херувиму! Это обстоятельство, в связи с припоминанием многих подобных, когда дурочка Херувима без пищи и сна так долго проводила время в молитвах, заставило сестер изменить о ней мнение и относиться к ней с уважением. А когда, чрез некоторое время после смерти сестры Серафимы, Херувима стала обнаруживать и дар прозорливости, то не только сестры, но и посетители начинают оказывать ей почтение и всякое благорасположение. Особенно последние годы своей жизни Херувима пользовалась уважением как сестер, так и посетителей — и те и другие считали за великий грех оскорбить чем-либо уже не дурочку, но великую подвижницу, молитвенницу и прозорливицу Херувиму. Молва об ее прозорливости разносилась все дальше и дальше, почему последние годы жизни Херувимы многие посетители обители приезжали в Каменский монастырь главным образом с тою целью, чтобы увидеть Херувиму, поведать ей свое горе, попросить в затруднительных случаях ее совета и молитв. Конечно, многие при этом уезжали разочарованными, так как Херувима не всякому не только предсказывала, но и говорила что-либо. Лицам, просившим Херувиму поведать что-либо об их будущности, она отвечала: “а почему я знаю, разве я цыган или Бог”. Бывало и так, что Херувима, без просьбы, сама предсказывала что-либо, но предсказывала большей частью прикровенно, таинственно. А когда ее просили объяснить, что значит сказанное ею, она отвечала: “сам (или сама) увидишь, что значит”. И действительно, проходило некоторое время и непонятное делалось понятным, когда исполнялось то, о чем Херувима предсказывала. Исполнение ее предсказаний и было причиной, как мы выше сказали, глубокого и всеобщего уважения к ней.
Из многочисленные случаев предсказаний Херувимы укажем на некоторые:
1. Однажды приехала в монастырь одна именитая, замужняя особа. Наслышавшись о прозорливости Херувимы, она отправилась к ней. Но едва только она вошла в келью и села на стул, как Херувима, не сказав ни слова, очутилась под печкой, где, взяв только что появившихся на свет двух котят, положила их на колена своей знатной гостье. Посетительница чрезвычайно сконфузилась, и, бросив котят на пол, хотела немедленно уйти. Только сопровождавшая эту барыню монахиня уговорила остаться и просить объяснения указаниям поступка. “Не спроста она так сделала, – говорила спутница барыни, – она на что то этим указывает”. Но когда успокоившаяся барыня спросила Херувиму, что значит ее поступок, она, по обычаю, ответила: “а, матуш, (так называла женский пол Херувима) сама скоро увидишь, что значит” — и действительно вскоре дело объяснилось. В непродолжительном времени после посещения Херувимы у этой барыни, здравствующей и ныне, родились двойни — два мальчика. Увидев после в поступке Херувимы прямой ответ на интересовавший ее вопрос, эта особа и при жизни Херувимы и после ее смерти, осталась глубокой почитательницей ее и благотворительницей святой обители.                                                2.  Часто Херувима хаживала к своему монастырскому священнику отцу Иоанну Поддубному. Задолго еще до смерти сего священника Херувима всякий раз, когда приходила к нему, говаривала жене священника: “матуш, а матуш! Одно у тебя око, скоро и того не станет”. Не понимая значения этих слов, жена священника отшучивалась, говоря: “что это ты затвердила – одно-да одно, разве не видишь, что у мена два”. — “Нет, матуш, одно, говорю одно и того скоро не станет”. Недоумевала жена священника о значении речей Херувимы, и хоть старалась не обращать внимания на эти речи, но какое то предчувствие чего-то нерадостного невольно заставляло ее думать о лишении последнего ока… Но вот Херувима непонятную речь как бы разъясняет. Служит отец Иоанн последнюю в своей жизни литургию, будучи совершенно здоров, как и всегда. Вдруг среди служения раздается страшный стук в дверь, ведущую прямо в алтарь. Так это было неожиданно, что отец Иоанн с великим страхом и смущением окончил литургию. А между тем сестры-монахини, тотчас выбежавшие из церкви, чтобы узнать, — кто стучит и что случилось, увидели Херувиму. “Матуш, а матуш, зачем так стучишь?!” спрашивали ее сестры. — “А, зачем? Вот зачем!” и с этими словами пустилась бежать на кладбище. Когда заинтересованные сестры последовали за ней, то увидели Херувиму, стоящую под дубом и говорящую: “ну, дуб, будет тебе стоять, пора и сваливаться”. Узнав после от сестер о поступке и речах Херувимы, отец Иоанн, хотя был и крепкого здоровья и не стар (лет 50), очень призадумался… И что же? пообедав, отец Иоанн уехал в гости к своей сестре— диаконице в соседнее село Хотеевку и там 17 апреля от паралича сердца Богу душу отдал. Поняла тогда жившая только вдвоем с отцом Иоанном его матушка, какого она лишилась последнего ока. Она здравствует и ныне, а муж давно умер.
3. За неделю до мученической кончины Императора Александра Второго Херувима каждый день неутешно плакала. Когда ее спрашивали, о чем она так плачет, она отвечала: “скоро сами будете плакать”. Накануне же смерти Государя Хорувима навзрыд рыдала и, бегая по келиям сестер, не давала им ложиться спать, велела зажигать лампадки и молиться Богу, при этом говорила: “скорбь, великая скорбь идет”. Полученная телеграмма о мученической смерти Государя Императора объяснила великую скорбь и неутешный плач Херувимы.
4. У здравствующей и ныне монахини Мефодии гостила ее сестра, жена священника. Гостья и ее муж тужили о том, что нет у них детей. Когда шел об этом разговор, является Херувима. Изобразив из себя няньку с ребенком на руках, спрашивает у бездетной жены священника: “Матуш, а матуш, крепко хочешь иметь?” при этом указывала на изображаемого ею на руках ребенка. И потребовав из арбуза зерен, дала бездетной матушке лишь пустую шелуху…              И действительно, здравствующая со своим мужем и ныне матушка не имела совсем детей. Вбежав затем в цветник и нарвав два букета белых цветов внесла и дала их гостившей здесь барышне, дочери Хотеевского диакона. Чрез два года эта барышня умерла.
5. Приходит в другой раз к этой монахине Херувима, и, сложив руки на груди, как у покойника, указывала на юг. Делая так, она руками изображала на голове митру, и опять, сложив руки на груди, показывала по южному направлению. Очевидно, что речь шла о смерти кого-то, носящего митру, но кого и где, Херувима не говорила. По обычаю она твердила: “Матуш, а матуш, сама скоро узнаешь, что твой уже”… при этом опять складывала руки на груди… Чрез три дня полученное этою монахинею письмо о смерти ее брата Архимандрита Феодосия, эконома Черниговского Архиерейского дома и настоятеля Козелецкого монастыря объяснила дело.
6. У монахини Марии Ивановны Ярошевской среди других гостей были и оба монастырские священники. Вдруг приходит Херувима. Все обратили на ее внимание, а один из священников даже проговорил: “а, и Херувима сюда пожаловала!” Херувима, не говоря ни слова, подходит к сказавшему и говорит: “пусть тебе будет Самоновна (жена другого священника) а твоя Елизавета пусть будет ему (другому священнику)”. Все рассмеялись, приговаривая: “ну и выдумает же такое эта Херувима”. Но что же? Чрез несколько времени один из этих священников и жена другого умирают, оставшиеся же в живых здравствуют и поныне.
7. Пред приездом в монастырь игумении Апполинарии, которую  Херувима почему-то недолюбливала, она все плакала. В день приезда, выломав две палочки, побежала на встречу новой настоятельнице и, указывая ей на палочки, говорила: “Матушь, а матушь, не долго, не долго”… Никто не понимал тогда значения этих слов, поняли их потом, когда Аполлинария, пробыв в Каменском монастыре два года, была переведена в другой монастырь. А плакала Херувима или от того, что Аполлинария много сделала нежелательных перемен и нововведений, за что и другие некоторые сестры не любили ее, или же плакала о своей смерти, последовавшей в игуменство Аполлинарии.  Пред приездом этой же игумении Херувима, взяв в кельи Мефодии портрет Архиепископа Черниговского Филарета и поставив его в игуменскую форму (место игумении в церкви), указывала на его клобук… Приехала Апполинария и дело выяснилось. Возмутившись тогдашним головным убором Каменских сестер, (высокой, круглой, набитой ватой шапкой), велела сделать обыкновенные монашеские клобуки, в каком и она приехала, какой между прочим был и у Архиепископа Филарета, портрет которого Херувима ставила в игуменскую форму                                                                               8.   Приехала в монастырь из села Городеньки, Гомельского уезда, Вера Ивановна Балдузова. Помолясь Богу, она отправилась к Херувиме, прося ее поведать что-либо об ее жизни. Херувима, набросав в трубу кипящего тут самовара ладону, от которого вся келья наполнилась дымом, и, выгоняя этот дым платком в отворенное окно, приговаривала: “киш, красный петух”. По приезде домой у этой посетительницы сгорел дом, сама она едва спаслась, выскочив в окно.
9.  Однажды Херувима перенесла к схимнице Марии все свои пожитки и водворилась в ее кельи. Схимница требовала, чтобы она удалилась, но Херувима отвечала: “Матуш, не пойду, келья свободна”. И действительно, чрез четыре дня эта схимница, по распоряжению начальства, была переведена на жительство в Гамалеевский монастырь.
Все прописанные случаи прозорливости Херувимы отличаются прикровенностью, но были и такие, когда она предсказывала ясно и понятно. Приведем несколько и таких случаев:
10.  Приехала из города Погара жена священника с двумя своими сыновьями, из которых старший окончил курс семинарии. Когда матушка спросила у Херувимы, какого из сыновей она посоветует ей женить, Херувима ответила: “младшего, матуш, младшего”. А почему же не старшего?! “Его оспа замучит, матуш”, продолжала Херувима. Юноши рассмеялись. Но прошло три месяца, и старший действительно умер от оспы.
11.  Из Суражского уезда приехали две барышни. Разряженные, они отправились за предсказаниями к Херувиме. “Зачем вы так нарядились?” — встретила их вопросом Херувима. ” Почему же нам так не одеваться, мы ведь не монахини”, ответили ей девицы. “Нет, вам надо траур носить”, возразила Херувима. По возвращении домой, девицы скоро узнали о каком трауре говорила им Херувима: чрез два дня, по их приезде, умер их отец.
12.   Прохаживаясь по монастырю и указывая на одно место за церквой, Херувима говорила: “здесь Иваньку положат”. И действительно, чрез некоторое время на том самом месте был погребен Иван Радченко, местный землевладелец и благотворитель монастыря.
Пришла однажды Херувима к матушке казначее, нынешней настоятельнице Каменского монастыря и, увидев на стене портрет ее брата с женой, сказала, указывая на жену: “матуш, останется (вдовой), останутся, матуш”. Так и случилось: муж умер, а жена осталась вдовой.
13.  Приехала к Херувиме Стародубская купчиха со своей дочерью посоветываться о замужестве этой последней. “Дочь свою ты отдашь”, говорит ей Херувима, “но несчастная она будет”… Так и было: муж этой особы сошел с ума… Когда-же эта женщина, возвратившись из Петербурга, где служил ее муж, спросила у Херувимы, увидит ли она еще своего мужа, получила ответ: “нет, матуш, нет”. И действительно, она увидела только гроб с прахом ее мужа.
14.  Приехал к Херувиме один священник со своей женой. Дабы сразу не поразить своей речью жены священника, Херувима сказала ей: “ты, барыня, обожди там за дверью, а батюшка пусть войдет”. Когда батюшка подошел к ней, Херувима и говорит ему: “зачем ты строишь с таким высоким крыльцом (при этом назвала число ступеней) свой новый дом, тебе ведь не придется ходить по нему”… На возвратном пути с этим священником случился удар, отнявший ноги и руки, и он, прожив так около года, умер.
15. Перед своей кончиной Херувима попросила монахиню Галактиону позвать монастырского священника отца Петра Нечаев­ского. Исповедавшись и причастившись, напутствуемая батюшкой, блаженная тихо и мирно отошла ко Господу 5 октября 1884 года. Она прожила в Свято-Успенской Каменской обители шестьдесят лет. Мо­нахиню Херувиму погребли не на общем монастырском кладбище, а по правую сторону от Успенского собора. Вскоре сестры припомни­ли, как в день прибытия игумении Аполлинарии Херувима протяну­ла ей две палочки со словами: «Недолго, матушь, недолго»,- и, как утешая расстроенных настоятельницей сестер, улыбаясь, приговари­вала: «Архелайка будет, Архелайка». Ровно через два года игумению Аполлинарию перевели в другой монастырь, а 2 апреля 1886 года настоятельницей Каменской обители назначили матушку Архелаю.

Память о блаженной Херувиме долго сохранялась в народе. Че­рез четырнадцать лет после ее кончины, в 1898 году, на страницах епархиального журнала о юродивой поведал регент Архиерейского хора священник Димитрий Красногорский. Он знал монахиню Херу­виму с детства и запомнил все, что рассказывали о ней родители, се­стры монастыря, богомольцы. Блаженная умерла, когда будущему священнику исполнилось пятнадцать лет. О первых десятилетиях ее пребывания в монастыре отец Димитрий передал то, что уже стало народным преданием, иногда расходящимся с фактами сохранив­шихся немногочисленных архивных документов. Последние годы жизни в Каменском монастыре блаженной монахини Херувимы, ее пророчества и предсказания помнил и сам отец Димитрий, и мно­гие его современники. Рассказ священника Димитрия Красногор­ского вошел в книгу «Жизнеописания подвижников отечественного благочестия», изданную в 1907 году Афонским русским Пантелей­моновым монастырем. О блаженной Херувиме говорится и в книге – альбоме «Картины церковной жизни Черниговской епархии из IX – вековой ее истории», изданной в 1911 году к приезду в Чернигов государя императора Николая II.                                                                                  Священник Димитрий Красногорский.
(Черниговские Епархиальные Известия, № 22, 1898 года).

 

 

Монастырь как место ссылки для исправления нераскаянных.

 

В первой половине XIX века в России еще существовала прак­тика ссылки на покаяние в монастырь. В Каменской обители ве­лась «Книга прихода и расхода денежных средств на содержание лиц, находящихся в монастыре на церковном покаянии»^[20]. Своих средств на содержание ссыльных у монастыря не было, пришлось вести долгую переписку об этом с Черниговской Духовной Кон­систорией и Казенной палатой. Два красноречивых документа за 1825 год свидетельствуют о тех, кто подвергался этому наказанию. В первом сообщалось: «Высылается в Каменский монастырь кре­стьянка помещика Соболевского, Васса, Козмина дочь, прозвища непомнящая, осужденная здешним Генеральным судом, 1-м де­партаментом, за принятие порошка для истребления собственно­го плода». Далее уведомлялось, что «означенная Васса, Козмина дочь, при [содействии] Стародубской городской полиции, посред­ством внутренней стражи, отослана в Каменский Успенский деви­чий монастырь»^[21].

Чаще всего на покаяние в монастырь сроком на полгода или год отправляли крестьянок за грех блудодеяния, но были и другие слу­чаи. Второй указ являлся ответом на рапорт игумении Маргариты о бесчинствах жены священника 20-го Егерского полка Февронии Звонаревой, «сосланной в Каменский монастырь за худое поведение и богохульство». Здесь уместно вспомнить, что во второй полови­не царствования императора Александра I при посредстве генера­ла Аракчеева были организованы военные поселения на некото­рых территориях севера и юго-запада Российской империи. Солдат определяли на жительство в избы местных казенных крестьян, ко­торые и сами становились военными поселянами и распределялись по ротам. На нужды поселенцев выдавались ссуды, пособия, скот, инвентарь, но они проживали по воинскому уставу под ежечасным надзором начальства. Народ считал эту систему худшим видом кре­постной зависимости. «К 1820 году корпус военных поселений со­стоял из 90 батальонов пехоты в Новгородской губернии и 36 ба­тальонов пехоты и около 250 эскадронов кавалерии в украинских поселениях»^[22]. Военные поселения располагались и в соседнем с Каменским монастырем Стародубском уезде. Феврония Звонарева была женой полкового священника.

Игумения Маргарита сообщала в рапорте, что «в собрании свя­щенников, старейших сведущих монахинь и прочих благомыслящи лиц внушаемо было ей (Февронии Звонаревой Л. Г.), дабы она от заблуждений и суеверия отстала и обратилась на путь истины. Звонарева же бранила всех предстоящих худыми и поносными словами, говоря: “Я есть истинная и духовная христианка, а креститься и дереву кланяться до самой смерти не обязываюсь, за что сию минуту готова лишиться жизни”. Монастырский священник Никита Громаковский многократно увещал Февронию обратиться на путь покаяния и спасения, но никаким способом не смог отвратить ее заблуждения. К тому же она стремилась подать соблазн пред

монахинями и прочими людьми, находящимися в монастыре, свои­ми хульными словами против икон». Вскоре Феврония Звонарева «тайным образом неведомо куда» скрылась из монастыря. Насто­ятельница Каменской обители просила «от таковой беспокойной женщины, не почитающей икон, отвергшейся креста Господня и де­лающей пред другими немалый соблазн, освободить и определить куда-нибудь в другое место». На этот рапорт указ определял: «Отне­стись к командиру 20-го егерского полка подполковнику Галафееву с требованием, чтобы прописанную Звонареву, если она находится во вверенном ему 20-м егерском полку, выслать паки (снова. -Л. Г.) в Каменский монастырь посредством полиции, а вам (игумении Маргарите. – Л. Г.) предписать, чтобы еще старались с монастыр­скими священниками употреблять благоразумные меры к обраще­нию ожесточенной на путь истины. 1825 года мая 6 дня. Священно-наместник Григорий Аренский»^[23].

В 1833 году игуменья Маргарита выхлопотала одиннадцать тысяч четыреста тридцать рублей из казны на возобновление об­ветшавших храмов.

 

Игуменья Августа (Лупенкова) 1866 – 1850 гг.

Через три года игуменья Маргарита ушла на покой с годовой пенсией в сто рублей, а в настоятельницы определили ризничию Гамалеевского монастыря Августу Лупенкову. «Ведомость о нахо­дящихся в монастыре монахинях и послушницах» за 1840 год сооб­щает, что в обители проживало двадцать семь монахинь и шесть­десят пять послушниц. Казначеей была семидесятитрехлетняя монахиня Таисия, вольноотпущенная города Орла. Ризничьей – монахиня Афанасия, сорока шести лет, дочь дьячка, пришедшая в монастырь из Курской губернии, уставщицей – пятидесятидевяти­летняя монахиня Василиса, из мещан города Киева^[24]. В документ вносились только штатные инокини, но в монастыре также жили и трудились, дожидаясь зачисления в штат, находившиеся на добро­вольном послушании так называемые «белицы», их было несколь­ко десятков.

Старанием матушки Августы был расширен теплый храм Рожде­ства Иоанна Предтечи. Проект, составленный в Главном управлении путей сообщения и публичных зданий, 9 июня 1847 года утвердил император Николай I. Согласно проекту предусматривалось и воз­ведение каменной колокольни, деньги на которую собирали «всем  миром».  Настоятельница Августа почила 17 сентября 1850 года.

 

 

 

 

 

 

 

 

Архиепископ Черниговский Павел                         (Подлипский)                                                                    Император Николай 1           

По резолюции Преосвященного Павла (Подлипского), ар­хиепископа Черниговского, монахиня Маргарита и послушница Ма­трона отпускались из обители сроком на один год для сбора добро­хотных подаяний на сооружение каменной колокольни в Каменском Свято-Успенском монастыре. Им была выдана Книга для записи до­бровольных пожертвований, открывавшаяся словами: «Кто подаст, тому сугубо Бог воздаст». Жертвователи вносили от десяти копеек до двух рублей^[25].

Пре­емницей игумении Августы стала игуменья Смарагда, из дворян Каменицких, жившая в обители с юных лет. Каменную колокольню возвели уже при ней. Это было кирпичное и оштукатуренное двухъярусное сооружение, соединявшее архитектурные элементы позднего классицизма и рус­ского стиля.

За оградой монастыря неведомо, когда поселилась подмонастырская слобода, которую народ назвал Забрама, от польского слова «брама» – каменные ворота. Неподалеку находился хуторок Рясны. Жители этих небольших поселений являлись прихожанами мона­стырской Успенской церкви. В 1853 году на запрос из Черниговской епархии о количестве людей, проживающих в обители, в слободе и на хуторе, была составлена ведомость «О состоянии народонаселе­ния Каменского Успенского девичьего монастыря, прихода слободки подмонастыревой и хутора Рясны»^[26]. Согласно ей, в обители прожи­вало два священника и пять членов их семейств, лиц женского пола. Монахинь было тридцать, послушниц – девяносто пять. В подмонастырской слободке числилось государственных крестьян сорок четы­ре человека мужского пола и пятьдесят три – женского. Кроме них упоминался один старик, семидесяти шести лет, а также отставной солдат и четыре женщины, члены его семейства. Пояснялось, что одна из женщин – солдатка с дочерью, служащая на хозяйстве. За год в слободке родился один младенец женского пола, умерли – одна женщина и один мужчина. Сообщалось, что незаконнорожденных детей здесь нет. Умерших естественной смертью младенцев в воз­расте от одного до пяти лет – трое, один мальчик и две девочки. На хуторе Рясны проживало одиннадцать человек мужского пола и шесть – женского, все являлись государственными крестьянами. Родившихся младенцев в том году не было. Умерли – один мужчина и одна женщина.

В Каменском Успенском монастыре к тому времени уже более сорока лет служил вдовый священник Филипп Никитич Громаков­ский. В 1833 году «за честное поведение и усердную службу» он был награжден набедренником, а затем фиолетовой скуфьей. В 1848-м отец Филипп удостоился благословения Святейшего Синода, а в 1851-м «за долговременное и усердное прохождение возложенных на него должностей, при очень хорошем поведении, [был] Всемило­стивейше пожалован фиолетовой камилавкой»^[27].

Вторым священником в обители с 1851 года служил иерей Сте­фан Николаевич Ляхницкий. Он, будучи священническим сыном, за­кончил Черниговскую Духовную Семинарию в 1848 году и тогда же был рукоположен архиепископом Павлом во священника к одной из церквей Сосницкого уезда. Через три года отца Стефана перевели к Успенскому храму Каменского монастыря. В 1855 году, по представ­лению благочинного монастырей архимандрита Никандра, «за при­мерную жизнь, усердие к церковному служению и мирный характер, близкий к духу монастырского смиренномудрия» священник Сте­фан Ляхницкий был награжден архиепископом Павлом набедрен­ником. Семейство тридцатидвухлетнего отца Стефана состояло из жены Елизаветы Ивановны, двадцати шести лет, и четверых детей: семилетней Анастасии, пятилетней Анны, четырехлетнего Николая и двухлетней Екатерины.

В 1857 году шестидесятивосьмилетний священник Филипп Гро­маковский был определен за штат, а его место занял отец Иоанн Поддубный, перемещенный из Новгород – Северского уезда. Как и другие иереи Каменского монастыря, он был сыном священника и окончил Черниговскую Семинарию. В 1842 году архиепископ Павел рукоположил Ивана Ивановича Поддубного во диакона к Петро­павловской церкви села Репки Городецкого уезда. Очевидно, голо­систый молодой диакон понравился барину, потому что уже через год он был переведен к Успенской церкви села Медведов на содер­жание помещика Ивана Петровича Бороздны. Там отец Иоанн слу­жил диаконом девять лет, после чего переехал в Суражский уезд.                                                                                                                            В 1855 году, когда отцу диакону исполнилось тридцать пять лет, архиепископ Павел рукоположил его во священника к Рождество Богородичной церкви села Железный Мост Новгород – Северского уезда. Через два года иерея Иоанна Поддубного определили вто­рым священником к Успенскому храму Каменского монастыря. В се­мействе у него была жена Евдокия Самоновна, тридцати трех лет и пятнадцатилетняя дочь Пелагея¹.

 

Архиепископ Черниговский и Нежинский Филарет (Гуми­левский).

С 1859 по 1866 год Черниговской епархией управлял архиепи­скоп Филарет (Гумилевский). За семилетний период он осуществил множество преобразований. Им были основаны Епархиальное женское училище в Чернигове, названное в 1916 году в его память Филаретовским, и духовное училище в городе Стародубе. При нем возобновилась работа типографии Ильинского монастыря, начал издаваться журнал «Черниговские епархиальные известия». Было полностью перестроено здание Черниговской Духовной Семинарии и обновлен семинарский храм святых мучеников благоверного кня­зя Михаила и боярина его Феодора.

В 1865 году в Елецком монастыре, где в то время располагал­ся Архиерейский дом, случился пожар. Преосвященный Филарет выхлопотал у Синода деньги на восстановление разрушенных зда­ний и поврежденной Петро­павловской церкви, внес значи­тельную сумму из собственных средств и в кратчайшие сроки осуществил ремонт, после ко­торого Елецкая обитель вновь засияла красотой и величием. В следующее лето на юге Черни­говщины вспыхнула эпидемия холеры, но архипастырь не от­менил ранее запланированное  посещения уездов, охваченных болезнью. Заразившись ею, архиепископ Филарет скончался 9 августа 1866 года в городе Конотопе. Гроб с телом любимого архиерея черниговцы несли на руках от пристани до Троицкого собора, в усыпальнице которого под спудом он был погребен.

Архиепископ Черниговский и Нежинский Филарет (Гуми­левский).

Там же находится гробница архиепи­скопа Черниговского Ираклия (Комаровского), сделавшего много по­лезного для Каменского монастыря. Ценные сведения о Каменской обители содержатся в многотомном научном труде Преосвященного Филарета «Историко-статистическое описание Черниговской епар­хии», хорошо известном современным историкам. По решению Синода Украинской Православной Церкви в апреле 2009 года архиепископ Черниговский и Нежинский Филарет (Гуми­левский) был причислен к лику святых. Его мощи подняты из усы­пальницы и установлены в Троицком соборе.

 

Чудесное событие в селе Брахлове.

В самом начале правления епископа Филарета неподалеку от Каменского монастыря в селе Брахлове Новозыбковского уезда произошло чудесное событие, описанное в местной церковной ле­тописи^[28]:

Крестьянка села, Екатерина Дворецкая, родившись здоровым ребёнком, была сильно напугана в колыбели. С ней стали случаться припадки падучей болезни, и во время одного из них девочке ис­кривило рот, руки и ноги. До двенадцатилетнего возраста она, хоть и с трудом, владела руками и ногами, но затем болезнь усилилась. Екатерина передвигалась только ползком, а крестное знамение на­кладывала на себя с невероятными усилиями левой рукой. Дочь умершего помещичьего повара, она жила с матерью в страшной нищете, в старой прогнившей хате. Девушка вела строгую постниче­скую жизнь, по средам и пятницам не вкушала даже хлеба и не пила воды. На всех церковных службах она присутствовала неукоснитель­но, ползком добираясь до храма. В один из воскресных дней 1859 года двадцатишестилетняя страдалица почувствовала такую нестер­пимую ломоту и боль в руках и ногах, что не смогла отправиться на Божественную литургию. Обливаясь слезами, она пыталась хотя бы приблизиться к Казанской иконе Божией Матери, находившейся в доме. В этот момент раздался церковный благовест на Богородич­ной молитве «Достойно есть», дверь хаты отворилась, и в комнату вошла неизвестная женщина в белых одеждах, держа за руку ма­ленького мальчика. Лицо незнакомки было точно таким, как лик Богородицы на Казанской иконе. Приблизившись к оторопевшей Екатерине, она сказала: «Объяви ты людям, чтобы они не работали по воскресеньям и праздничным дням, а молились бы Господу Богу. Объяви об этом священнику, пусть и он внушает всем свято соблю­дать волю Божию».

Сразу после чудесного видения наяву Екатерину оставила боль, и, добравшись до храма, она рассказала о случившемся священнику и прихожанам. Однако никто ей не поверил.

В следующее воскресенье во время церковной службы на Херу­вимской песне Екатерина увидела, как Богородица, выйдя из алтаря Покровского придела, прошла в соседний Рождественский, где со­вершалась Божественная литургия. Это явление побудило девушку после окончания службы переползти из Покровского в Рождествен­ский придел и взволнованно обратиться к народу со словами о со­блюдении воскресных и праздничных дней. Но священник пресек нарушение церковного порядка: «Жены в церкви да молчат, ибо не позволено им говорить» (1 Кор. 14, 34).  После богослужения отец Михаил размышлял о происшедшем в храме недоразумении: не действие ли это лукавого, стремящегося смутить вверенное ему словесное стадо и хитро начинающего свое дело с проповеди всем известной истины? В этот момент в его ком­нату бодро вошла Екатерина, твердо ступая ногами. Она положила на себя крестное знамение правой рукой и сделала земной поклон перед святыми иконами. Удивленный и обрадованный священник,  вмиг забыв о своих сомнениях, стал расспрашивать девушку о том, что с ней произошло. Она поведала, как добравшись из церкви до­мой, стала со слезами молиться Богородице, сокрушаясь, что не в силах исполнить ее повеление, и прося Божию Матерь о знамении, которое помогло бы укрепить веру народа. Как и в первый раз, Бо­городица вошла в убогую хату с мальчиком и, взявши Екатерину за руку, приказала встать. Девушка тотчас выпрямилась, не чувствуя при этом никакой боли, а только услышала треск в руках и ногах. За­тем ей было приказано перекреститься правой рукой, при этом Ма­терь Божия сказала: «Тебя не время бы еще исцелить, но пусть это будет знамением для народа. Сей же час иди к священнику и скажи ему, чтобы он не сомневался».

О чудесном исцелении Екатерины Дворецкой приходский свя­щенник села Брахлова отец Михаил Диомидов тогда же донес ар­хиепископу Черниговскому Филарету (Гумилевскому). Слух о чуде быстро распространился по епархии. Стоящее на большой дороге из Стародуба в Чернигов село Брахлов стали осаждать приезжие, желая увидеть исцеленную девушку. Уже через месяц она в поисках уединения ушла из дома в Каменский монастырь, но и в отдален­ной обители ей не давали покоя посетители. Екатерина отправилась на длительное богомолье в Киево-Печерскую Лавру и пробыла там более года. Оттуда она направилась в Брянский Петро-Павловский женский монастырь. В 1861 году, получив волю после освобожде­ния крестьян от крепостной зависимости, Екатерина приняла мона­шеский постриг с именем Ангелина. Жила она в Брянском Петро­павловском монастыре и спустя двадцать лет. Все эти годы служил на своем приходе священник Михаил Диомидов, свидетельствуя о чуде, совершившемся с его прихожанкой.

Храм в честь Рождества Христова села Брахлов.

УРАГАН В БРАХЛОВЕ.

Невиданное бедствие стряслось 9-го июля 1903 году над новозыбковским уездом черниговской губернии: две деревни этого уезда, Аптень и Шамовка и, в особенности, село Брахлово подверглись действию ужасного урагана, подобного которому ещё не бывало в этой полосе России.^[29]

 

 

СВЯТЫНИ МОНАСТЫРЯ.

В 1863 году в типографии Ильинского Черниговского монасты­ря была издана брошюра об истории Каменской Успенской обите­ли¹. По описанию тех лет «Каменская обитель, хотя не заключает в себе богатств, содержится весьма опрятно и прилично. В главном храме драгоценная святыня – Новодворская икона Божией Матери в серебряной ризе, издавна чтимая в Каменской обители. К иконе сей благоговейно притекают из всей окрестности, особенно в посты Спасов и Петров, и верующие получают исцеление. В малом кипа­рисном ковчежце, под серебряною вызолоченною доскою, хранятся частицы святых мощей, видимые сквозь отверстия. Это мощи свя­того Иоанна Предтечи, святого первомученика Стефана, мученика Феодора Тирона, мученика Власия, преподобного Николы Святоши, князя Черниговского, князя Феодора, преподобного Алипия иконо­писца, преподобного Прохора Печерского, преподобного Матфея Прозорливца, преподобного Агапита врача, преподобного Исаакия Затворника, преподобного Василия Печерского и прочих святых. Всего двадцать четыре частицы. Храмовая икона Успения Божией Матери покрыта серебряною ризою, старанием игумении Августы. И другие иконы иконостаса также под серебряными ризами. Свя­тое Евангелие, огромное по размеру и весу, оправленное в серебро, недавно возвращено в обитель по распоряжению Преосвященного Филарета. Каменная колокольня построена заботливостью нынеш­ней игумении».  В брошюре перечислены «замечательные книги», хранящиеся в монастыре: «Евангелие учительное, из кгерцкого и словенского язы­ка на русский переложенное, старанием иноков монастыря братско­го Виленского». Эвю, 1616 г.; другое издание тех же поучений, по распоряжению Петра Могилы. Киев, 1637 г.; «Огородок (сад-Л. Г.) Девы Марии». Поучения Антония Радзивилловского. Киев, 1676 г.; Ефрема Сирина поучения. М., 1701 г.; Беседы Василия Великого на псалмы. СПб., 1725 г. и другие духовные сочинения. Названы некоторые богослужебные книги: «Триодь постная, из­данная Тризною. 1648 г.; Триодион. Издание Черниговского Ильин­ского монастыря. 1687 г.; Афологион. Издан в типографии Новгород- Северской. 1678 г.».   Сообщается также о хранящейся в обители рукописи, состоя­щей из переписанных в 1766 году в Киево – Николаевском и Киево – Софийском монастырях книг: «История российского народа, на­писанная преподобным отцем нашим Нестором, летописцем святопечерским»; юго-западная летопись, известная под названием «Густынской»; «Сказание о киевских мучениках Иоанне и отце его Варяге»; «Повесть о смерти императора Константина». По листам рукописи было указано: «От книг отца игумена выдубицкого Иакова Вороновского, по умертвии его, в Успенскую Каменского монастыря церковь на поминовение отдано; писано братом его иеромонахом Гедеоном, постриженцом монастыря Каменского»¹.

В год издания исторического обозрения в Каменском монастыре проживало сто человек. Штатных монахинь было шестнадцать, по­слушниц и трудниц более семидесяти, «схимница Магдалина при­ближалась к ста двадцати годам, но все еще усердно молилась». На иждивении благотворительницы Евдокии Покорской находилось «двенадцать стариц больничных». Годовой оклад монастыря состав­лял лишь двести восемнадцать рублей. Монастырь получал также проценты с капитала в восемнадцать тысяч рублей, пожертвован­ного разными лицами. Для нужд обители к пятидесяти десятинам земли, отведенным при игумении Анне, добавили пятьдесят сажен леса. Сестры, не покладая рук, трудились, добывая себе скромное содержание. Кроме ежедневных богослужений, выполнения келей­ного и общемонастырского молитвенного правила, каждая несла свое личное послушание: церковное, клиросное, пономарское, хо­зяйственное. В монастыре мирно уживались девицы и вдовы раз­ных званий: из крестьян и казачества, дворян и духовенства, купцов и мещан. Грамотные, кроме хозяйственных работ и рукоделья, за­нимались казначейством и письмоводством, учили сельских детей. Праздные разговоры в монастыре не допускались.

Благоговейная тишина, аромат цветников, трав и сосен наполняли воздух святой обители.

В 1868 году в Черниговской епархии было учреждено Новгород – Северское викариатство. Викарный епископ стал управлять Чернигов­ским Елецким монастырем, где теперь находилась его резиденция, архиерейский дом переместился в Троицкий монастырь.                      Вика­рий имел несколько должностей: ректора Черниговской Духовной Семинарии, председателя Епархиального комитета Черниговского отделения Православного миссионерского общества и Совета Брат­ства святого Михаила, князя Черниговского. В его обязанности вхо­дило также обозрение епархии. Каменский Успенский монастырь посещался викарным епископом ежегодно. На торжественные архи­ерейские службы стекался народ со всех окрестных сёл и деревень. В обычное же время отдаленная обитель жила тихой и размеренной жизнью. Редко долетали сюда вести из Петербурга и Москвы.

Тем временем в столицах уже давно «хорошим тоном» стало вольнодумие. На протяжении нескольких десятилетий множились тайные общества и масонские ложи. За полгода до восстания дека­бристов вышел указ Его Императорского Величества Александра I «с приложением при оном реестра некоторым книгам и самих книг, напечатанных в частных типографиях». Перечисленные сочинения, «противные вере и правительству», свободно издавались и распро­странялись в обществе. Указ предписал Святейшему Синоду рассмо­треть содержание десяти книг, по определению министра Народного Просвещения, исполненных «лжеучений, противных Гражданскому благоустройству, догматам и преданиям нашей Церкви»¹.

Всплеск революционного движения в России произошел в раз­гар либеральных реформ императора Александра II. А. Герцен и его единомышленники к тому времени были признаны устаревшими романтиками, а новыми властителями дум русской революционной интеллигенции стали П. Лавров и М. Бакунин. Последний призывал к «разрушению всех религиозных, политических, юридических, эко­номических и социальных учреждений, составляющих настоящий буржуазный порядок вещей»^[30]. С. Нечаев в своем зарубежном из­дании «Народная расправа» возвещал о необходимости кровавой, всеразрушающей революции в России. Нашумевшее уголовное дело «нечаевцев» об убийстве студента Иванова послужило Ф. М. Досто­евскому материалом для романа «Бесы». Теракты народовольцев следовали один за другим.

Всю неделю перед убийством императора Александра II разрыв­ным снарядом на Екатерининском канале в Петербурге Херувима безутешно рыдала. Когда ее спрашивали, о чем она так горько пла­чет, юродивая отвечала: «Скоро сами будете плакать». Ночью бега­ла она по кельям сестер, требуя, чтобы они зажигали лампадки и молились Господу Богу. На следующий день, 2 марта 1881 года, в Ка­менский монастырь пришла телеграмма об убийстве русского царя.

В 1883 году при Черниговском духовном училище была устроена церковь во имя святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Из Архиерейского дома в качестве пожертвования в новый храм было прислано священническое облачение: риза, подризник, епитрахиль, поручи, а также три «воздуха» – покровцы  для Святой Чаши. Свои по­жертвования прислал настоятель Козелецкого монастыря иеромо­нах Сергий и священник села Коптей Козелецкого уезда отец Петр Острицкий.

 

                                   Игуменья Смарагда (Каминицких) 1850 -1884 гг.

¹ ГАБО. Ф. 392. On.  1. Д. 58. 118

Но особое усердие проявили престарелая игуменья Ка­менского монастыря матушка Смарагда и сестры обители, бывшие искусными рукодельницами. «Черниговские епархиальные изве­стия» подробно описали их дар: «Чаша новая, серебряная вызоло­ченная с чеканкою; дискос серебряный вызолоченный новый, с изо­бражением Предвечного Младенца с двумя ангелами и с надписью: “Святой Агнец Божий”; звездица серебряная вызолоченная новая; воздух желтой парчи с красными цветами, обложен мишурною бах­ромой; крест из газа, подшит коленкором желтого цвета, к нему два таких же крестообразных покрывальца; ризы парчовые, в крестиках по красному полю, и епитрахиль к ним такой же парчи; ризы пар­човые желтого цвета и епитрахиль к ним такой же парчи; подриз­ник шелковый, “море в цветах”; другой подризник, тоже шелковый, красного цвета; поручи парчовые, в крестиках по красному полю; поручи желтого глазета; одежда на престол желтой парчи с крести­ками; платок на престол желтого цвета»¹.

Правление училища выразило глубочайшую благодарность на­стоятельнице и сестрам Каменского Успенского монастыря, сделав­шим столь ценное пожертвование для училищной церкви.

Матушка Смарагда умерла через год, и на ее место назначили игумению Аполлинарию. Накануне прибытия настоятельницы бла­женная Херувима тихонько плакала, предчувствуя, что новая на­чальница совершит много нежелательных перемен в монастырской жизни, а ей самой вскоре предстоит покинуть сестер в тяжелое для них время.                                                     Перед своей кончиной Херувима попросила монахиню Галактиону позвать монастырского священника отца Петра Нечаев­ского. Исповедавшись и причастившись, напутствуемая батюшкой, блаженная тихо и мирно отошла ко Господу 5 октября 1884 года. Она прожила в Свято-Успенской Каменской обители шестьдесят лет. Мо­нахиню Херувиму погребли не на общем монастырском кладбище, а по правую сторону от Успенского собора. Вскоре сестры припомни­ли, как в день прибытия игумении Аполлинарии Херувима протяну­ла ей две палочки со словами: «Недолго, матушь, недолго»,- и, как утешая расстроенных настоятельницей сестер, улыбаясь, приговари­вала: «Архелайка будет, Архелайка».

Игуменья Архелая (Дашкевич) 1886 – 1896 гг.  (преставилась 7 февраля 1920 г.)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

  Протоиерей Димитрий (Красногорский)             Игуменья Архелая (Дашкевич)

 

Ровно через два года игуменью Аполлинарию перевели в другой монастырь, а 2 апреля 1886 года настоятельницей Каменской обители назначили матушку Архелаю.                                                                                                      Новая настоятельница Каменской обители игуменья Архелая, в миру Александра Михайловна Дашкевич, дочь протоиерея из горо­да Бердичева Киевской губернии, начала свой иноческий подвиг в 1858 году в Лебединском Свято – Николаевском монастыре Киевской епархии, а через три года состоялось ее пострижение в рясофор. Послушания проходила разные: была наставницей в училище при монастыре, пела на клиросе, занималась монастырским и училищ­ным письмоводством. С 1870 года она исполняла должность казна­чеи монастыря. В 1871 году состоялся ее постриг в монашество, а через четыре года мать Архелая «была посвящена в сан игумении Лебединского Свято – Николаевского второклассного женского мона­стыря Киевской епархии в Великой Церкви Киево-Печерской Свято-Успенской Лавры Высокопреосвященным Арсением, митрополитом Киевским и Галицким»^[31]. В 1882 году «за ревностные труды по долж­ности» она была награждена наперсным крестом, выданным от Свя­тейшего Синода.

 

В год прибытия игумении Архелаи в Каменский монастырь оби­тель владела ста семью десятинами земли и ежегодно получала из казны триста восемьдесят рублей двадцать семь копеек. Средства на содержание монастыря были очень скромными, а тут случилась беда: 26 июня 1889 года в одну из сильнейших гроз, нередких в этих краях, молния ударила в главный храм обители – Успенский собор. В результате возникшего пожара он сильно обгорел снаружи и вну­три, но чудотворная Новодворская икона Божией Матери осталась совершенно невредимой. В Успенском соборе хранился и старин­ный список почитаемой на Руси Тихвинской иконы Божией Матери. Пожар случился в день празднования этой иконы. По милости Пре­святой Богородицы, никто из обитателей монастыря и людей, при­шедших на богомолье, не пострадал.

Епархиальный журнал писал об этом происшествии: «Великую скорбь испытали инокини Каменского монастыря, особенно же многопопечительная их настоятельница, при виде разрушения в храме и при сознании скудости средств обители для восстановле­ния благолепия, подобающего дому Божию. Но в скорби своей они возложили все упование свое на Господа, Его Пречистую Матерь и на добрых людей. И Господь милосердный утешил скорбные серд­ца: Он послал помощь обители через своих избранников – благо­творителей и преложил скорбь обитательниц монастыря в радость. Храм, при неусыпных заботах о нем настоятельницы, быстро был исправлен снаружи, украсился внутри, и в день храмового празд­ника – Успения Пресвятыя Богородицы, 15 августа того же года, на­чали совершать в нем богослужения. Невыразима была радость на­стоятельницы и сестер обители при виде благоукрашенного храма своего, пламенные молитвы возносились ими ко Престолу Божию о благотворителях обители. Преисполненные благодарности к не­исповедимым судьбам Промысла Божия, карающего и милующего, инокини совершают 26 июня торжественный крестный ход вокруг своего святилища – храма, с главной святыней обители – Новодвор­ской иконой и, в трепете при воспоминании о бывшем грозном по­сещении, всецело отдаются покрову Матери Божией усердной За­ступнице рода христианского»¹.

Только чудом можно объяснить, что всего за полтора месяца обитель, не имевшая средств, смогла восстановить все причиненные пожаром разрушения. Через три года после пожара епархиальный журнал называл Каменский Успенский женский монастырь одним из самых благоустроенных по внутренней жизни инокинь, несмотря на скудность материальных средств. Обитель, сообщалось далее, «заслуживает особенного внимания благочестивых чад Православ­ной Церкви, ищущих отдохновения и утешения духовного среди обыденной суеты и житейских треволнений. Уединенность местно­сти, полная тишина и безмолвие содействуют успокоению мятуще­гося духа человеческого. Здесь сама природа располагает к сосредо­точенности и самоуглублению. Такое же умиряющее благотворное впечатление производит на душу посетителя и самая обитель строй­ными рядами скромных келий, своими цветниками, устроенными в разных местах обширного монастырского двора и вокруг величе­ственного храма. Красота же христианского православного богослу­жения, совершаемого с благоговением, чинно и благообразно, при стройном благозвучном пении двух хоров из монахинь, при вразу­мительном отчетливо-умилительном чтении молитв церковных, на­полняет душу молящегося сладостным ощущением близости Бога, обитающего в этом святом месте. Сказанное подтверждается и жиз­нью, и душевными качествами обитательниц Каменского монасты­ря. Руководимые в своей иноческой жизни опытной и достойней­шей настоятельницей, они отличаются христианским смирением, скромностью, почтительностью, готовностью к услугам. Молитва келейная, церковная и труд, свойственный полу и званию,- их по­стоянное занятие, всегда совершаемое с христианским благодуши­ем. Поистине каменистая пустыня процветает здесь, благодатью Божией, нравственными качествами инокинь Каменского монасты­ря, яко крин (как лилия. – Л. Г.). Благословение великих святителей Черниговских – угодника Божия Феодосия (Углицкого) и великого столпа церковного блаженной памяти архиепископа Лазаря (Барановича) – почивает на сей обители»¹.

Ежегодно 20 декабря, в день празднования Новодворской иконы Божией Матери и накануне дня памяти святителя Петра, митропо­лита Киевского, в Каменском монастыре проходило торжественное праздничное всенощное бдение с литией, благословением хлебов и полиелеем. На следующий день, после литургии, при огромном сте­чении народа, служилось молебствие с акафистом Божией Матери.

На молебнах перед Новодворской иконой, совершавшихся в мо­настыре каждую субботу, возносились усердные молитвы о здравии, благоденствии, спасении, избавлении от бед и скорбей всех благо­детелей и благодетельниц Каменской обители, с произнесением их имен, записанных в особую книгу. «Обитель сия свято исполняет свой долг – молиться о живых и в Бозе почивших благодетелей своих»^[32].

Одним из благотворителей Каменского монастыря являлся мест­ный землевладелец Иван Леонтьевич Радченко. Он был церковным старостой храма Успения Пресвятой Богородицы в городе Конотопе. На средства И. Л. Радченко построили церковноприходскую школу, по величине и удобствам не имевшую себе равных в округе. Портрет почившего в 1888 году благодетеля по желанию учителей и учащих­ся повесили в школьном зале. Погребли И. Л. Радченко, согласно его завещанию, в ограде Каменского монастыря за Успенским собором, на том самом месте, указывая на которое блаженная Херувима не раз говорила: «Здесь Иваньку положат»^[33].

 

В июле 1891 года прихожане Успенской церкви города Конотопа чествовали своего настоятеля, отца Петра Григорьевича Крачковского, отмечая двадцатипятилетие его священства. Среди многочис­ленных подношений было и «полное священническое облачение, с красивым и нежным рисунком, работы матушки игумении Камен­ского монастыря Архелаи». Долгие годы это облачение, украшенное искусным шитьем, хранилось в ризнице старинного храма вместе с другими художественными изделиями^[34].

Матушка Архелая неизменно участвовала во всех благотвори­тельных сборах, проводимых в епархии. Ею вносились пожертвова­ния как от монастыря, так и лично от себя, на содержание Чернигов­ской Семинарии и Духовных училищ, в кассы Православных Братств, в пользу нуждающихся славян, на восстановление погоревшей церк­ви в селе Березки Новгород-Северского уезда и многие другие.

Всеми уважаемая, игумения Архелая состояла действительным членом Братства святителя Димитрия, митрополита Ростовского при Новгород-Северском Спасо – Преображенском монастыре. Его задачей являлось развитие и утверждение в народе религиозно­нравственных истин, сохраняемых Православной Церковью.

В 1892 году Черниговской епископской кафедре исполнилось девятьсот лет. Несмотря на многовековые попытки насаждения в Малороссии католицизма и унии, к концу XIX века более девяно­ста одного процента населения Черниговской губернии составляли православные христиане. Католиков было менее одного процента, три процента приходилось на старообрядцев, селившихся в северо – восточных уездах, протестантов и мусульман. Иудеев, в среднем, было пять процентов, при этом евреи составляли почти двадцать шесть процентов городского населения. В городах насчитывалось почти пятьдесят процентов малороссов, более двадцати трех про­центов великороссов, около одного процента белорусов^[35]. При этом, согласно Всероссийской переписи населения 1897 года, сословный состав Черниговской губернии был следующим:

Дворяне	21 999 чел.	1%,
Духовенство	13 816 чел.	0,94%,
Городское сословие	146 354 чел.	9,94%,
Сельское сословие	1228 376 чел.	83,45%,
Военное сословие	55 814 чел.	3,79%,
Разночинцы	5 228 чел.	0,36%,
Иностранцы	286 чел.	0,02% 2.

 

В1895 году игуменья Архелая «за благочестную иноческую жизнь и особые труды по управлению обителью» удостоилась очередной награды: благословения Святейшего Синода, с выдачей установлен­ной грамоты^[36]. Последовавшее вскоре известие из Петербурга вызва­ло немалое недоумение и сожаление как в Каменской обители, так и вне ее стен: указом Синода от 19 июня 1896 года игуменья Архелая перемещалась на должность настоятельницы Нежинского Свято – Введенского женского монастыря Черниговской епархии. Год спустя её награждают серебряной медалью на Александровской ленте в память царствования Императора Александра III; в 1898 году император Николай II жалует ее наперсным золотым крестом.

Десять лет возглавляла Каменский монастырь матушка Архелая, любимая и се­страми обители, и многочисленными богомольцами. Молитвенная связь с ней не прерывалась у них и в дальнейшем. Особенно тес­ной стала она, когда в 1900 году в селе Разрытом Мглинского уезда когда была основана женская община, преобразованная вскоре в Свято – Троицкий Покровский монастырь. Многоопытная игумения Архелая была назначена начальницей новой обители, а ее священником стал хорошо известный и ей, и Каменским сестрам отец Димитрий Красногорский. Духовное родство воспитанных матушкой Архелаей инокинь Каменского и Разрытовского монастырей особенно ярко проявилось в годыпосле революционного лихолетья При открытии в 1900 году Свято-Троицко-Покровской общины Указом Святейшего Синода она назначается начальницей обители, а по преобразовании последней в монастырь – его настоятельницей.

Так вновь встретились матушка Архелая с отцом Димитрием.
Село Разрытое поразило священника: “Убогие избы, сделанные из легкого материала, будто где в степи, а не в самом Полесье, очень небольшие дворики при них с жалкими надворными постройками.  Бедность, нищета, не предприимчивость, неряшество не могут не броситься в глаза.  И однако же при действительной, подчас вопиющей бедности, какое образцовое пьянство!” Этот порок всегда был ненавистен духовным людям, прозревавшим его роковые последствия. По словам Иоанна Кронштадтского, “нет зла столь великого и гибельного, нет врага сильнейшего, как народное пьянство”. Преподобный Серафим Саровский сказал одному несчастному семейству, пораженному пристрастием к спиртным напиткам: “Вот вам мое завещание: не имейте в дому своем не точию вина, но ниже посуды винной”. Не мог смотреть равнодушно на то, что происходит рядом с монастырем, и отец Димитрий Красногорский. “Вся Русь стонет от этого бедствия, страшная алкогольная трагедия сейчас разыгрывается в отечестве нашем. Имей мы больше сердца, будь у нас больше знания жизни, мы все поняли бы, что нет такого социального зла, которое бы имело более глубокие корни и так разъедало самое сердце народа, как пьянство. Мы воочию бы увидели, что пьянство ведет к вырождению народа, что совершается нынче что-то кошмарное, леденящее сердце: Бога пропивает народ”. Отец Димитрий берется за организацию Общества трезвости, однако “за год нашего зова в трезвенники и работники по делу отрезвления окончательно пропивающегося народа мы встречали не только сплошное не сочувствие, но нередко и враждебность. Не сочувствуют этому делу темные, невежественные люди, не сочувствуют и образованные. От тех и других сыплются градом остроты, насмешки, поношения, укоры, а то и клеветы на головы трезвенников”. И все же в Общество за год вступило 700 человек. Понимая, что это капля в море, отец Димитрий уповает на помощь Божию, просит пастырей своего округа о молитвенной поддержке и оказании братского содействия в делах Общества, ибо, по его мнению, никакая наука, никакие искусства, никакие внушения не могут превратить алкоголика в трезвенника – “только сила Божия, благодать и помощь Божия, которую верующий получает по вере своей, давая обет воздержания перед святым Евангелием и Крестом” В июне 1910 года при Разрытовском Свято-Троицко-Покровском монастыре под почетным председательством игуменьи Архелаи открывается Феодосиевское Общество трезвости. “Обитель искренно готова послужить, чем только можно на спасение страждущих и погибающих от пьянственного недуга меньших братий своих”.
Пастырским словом отзывается отец Димитрий и на внутри-церковные проблемы, обострившиеся в связи с политическими событиями 1905 года. Его статья “О чем и как нам – пастырям Христовой церкви – проповедовать?” – звучит вполне актуально и сегодня. Отец Димитрий недоумевает по поводу “молчания” многих приходских священников:       “И когда же молчат? Тогда, когда враги Церкви и отечества с отменным усердием несут свою разрушительную проповедь в народ и чрез газетные листы, чрез книги, брошюры, прокламации распространяют свои идеи. Вот уж истинно толстовское непротивление злу!”
С 1882 года в России под председательством Великого князя Сергея Александровича действовало Императорское Православное Палестинское общество. После убийства Сергея Александровича Общество возглавила его вдова, Великая княгиня Елизавета Федоровна. Оно организовывало паломничества в Палестину, издавало и распространяло литературу о прошлом и настоящем Святой земли; его члены в рамках Палестинских чтений выступали в приходах с лекциями, которые собирали сотни и даже тысячи прихожан в год – преимущественно крестьян. В селе Разрытом эти лекции читал священник Димитрий Красногорский. В отчете Черниговского отделения Общества за 1910-1911 годы говорится: “Из отдаленных мест, где с особенной любовью относились к своим обязанностям заведующие, могут быть указаны: с. Разрытое Мглинского уезда, где было проведено 40 чтений”
В 1911 году отец Димитрий был высочайше награжден наперсным крестом, в 1914 году – пожалован орденом святой Анны III степени, а в 1916-м возведен в звание протоиерея. К этому времени в послужных списках обители числятся 34 монахини и 20 послушниц; кроме них, в монастыре проживали насельницы, находящиеся на добровольном послушании18. Здесь был большой фруктовый сад с питомником, цветники, пасека, скотный двор, имелись свои пахотные, огородные и сенокосные земли, паромная переправа через озеро.
В годы первой мировой войны в Свято-Троицко-Покровском Разрытовском монастыре действовали лазарет для раненых и приют для девочек сирот, собирались пожертвования в пользу семей убитых и увечных воинов. Война же разгоралась все сильнее, и с каждым днем увеличивалось число ее жертв. Черниговская духовная семинария публиковала сведения о своих питомцах – участниках сражений в журнале Черниговской епархии “Вера и жизнь”. В N 13-14 за 1916 год помещена заметка о племяннике священника Димитрия Красногорского “Феодоре Михайловиче Красногорском – сыне псаломщика Черниговской епархии”, 17-летнем прапорщике, погибшем в декабре 1915 года. Прошел войну и сын протоиерея Димитрия Кирилл Красногорский, ставший кадровым офицером. Уже после октябрьского переворота 1917 года он, раненый, тяжелобольной, добрался до Разрытовской обители, чтобы умереть в ней. Мне рассказывали, что батюшка просил с амвона молитв за Кирилла, но при этом говорил, что не просит молиться о даровании ему жизни. Кирилл Красногорский был отпет и погребен отцом в монастырской ограде.
После революции начались бесконечные реквизиции, поборы, а то и просто разбойные нападения на монастырь. Его насельники готовились в любую минуту принять смерть. Престарелая и больная игуменья Архелая пишет прошение епископу Черниговскому и Нежинскому Пахомию, в котором ходатайствует об увольнении ее от занимаемой должности “по слабости здоровья”. Согласия не последовало, и матушка Архелая оставалась настоятельницей до самой своей смерти. Скончалась она 7 февраля 1920 года. Последней настоятельницей обители была его казначея схиигуменья Людмила. 28 июля 1920 года в рапорте епископу Стародубскому Николаю она “просит Его Преосвященство удостоить монашеского пострижения” одиннадцать послушниц. Известно, что постриг состоялся, хотя записи в “Журнале исходящих бумаг от настоятельницы монастыря” именно в то время обрываются. А в 1922 году Свято-Троицко-Покровский Разрытовский монастырь закрывают. Его имущество изымается исполкомом города Почепа. Церкви и постройки полностью уничтожаются. Обитель, два десятилетия бывшая источником света Христова в этом крае, прекратила свое существование.

Игуменья Евсевия 1896 – 1905 гг.

Новой настоятельницей обители стала игуменья Евсевия. В на­чале 1890-х годов в Каменской обители все еще служил семидеся­тилетний священник Стефан Ляхницкий. Это видно из сообщения в епархиальном журнале о том, что им была «просвещена святым крещением еврейка, мещанка города Новгород – Северского, Двира Симонова Третьякова, девятнадцати лет, с наречением имени Мария»^[37]. В монастыре в те годы был и другой священник, Поликарп Успенский, награжденный в 1895 году за усердную службу скуфьёй. Отец Поликарп входил в число уездных следователей по судебным делам, избираемых для производства предварительных следствий.

После выхода за штат отца Стефана вторым священником Успен­ской церкви Каменского монастыря стал отец Иоанн Солунский. Окон­чив Черниговскую Духовную Семинарию в 1884 году, он был рукопо­ложен во священника к Покровской церкви села Балык Мглинского уезда. Здесь, как сообщал епархиальный журнал, он присоединил к православию из лютеранского вероисповедания землевладельца Константина Васильевича Нейманд. Затем отца Иоанна перемести­ли к церкви села Кульнева того же уезда. На этом приходе не было ни церковной земли, ни дома для священника. На следующем месте служения отцу Иоанну пришлось не только исполнять обязанности священника Каменского монастыря, но и преподавать Закон Божий в народной школе Каменского хутора, пока на место уволенного от должности священника местной Ильинской церкви Аристарха Ярошевского не прибыл новый иерей, переведенный из села Ладинки Черниговского уезда, отец Михаил Неаронов. Школа грамоты для обучения проживавших в обители девочек-сирот существовала и при Каменском монастыре. В 1900 году обитель объявила вакант­ной должность учительницы, «с жалованием от монастыря сто пять­десят рублей в год, с квартирой и отоплением, также от монастыря, и прислугой»^[38].

Детей в окрестных поселениях рождалось много, крестили их и в сельских храмах, и в Каменской обители. В метрической книге Успен­ской церкви Каменского монастыря за 1898 год в феврале месяце отмечено крещение пятого в новом году младенца. Его нарекли Си­меоном, в честь святого праведного Симеона Богоприимца. Родите­лями мальчика являлись «хутора Рясны казенный крестьянин Марк Самуилов Мирошник и законная жена его Павлина Стефанова; оба православные», восприемниками (крестными.-Л. Г.) стали «дерев­ни Сушаны отставной солдат Никита Матфеев Шорамков и казенно­го крестьянина Сергея Алексеева Фесонова жена Феодора Никити­на». Таинство Крещения младенца совершил священник Поликарп Успенский. Родившуюся вскоре девочку окрестили в тот же день и нарекли Зоей, во имя преподобной Зои Вифлеемской. Ее родители, «села Каменского хутора крестьянин собственник Михаил Ефремов Ковалев и законная жена его Гликерия Иванова, оба православные», восприемники – «того же села крестьяне Кирилл Наумов Клецков и София Ефремова Цирульникова». Крестил девочку священник Ио­анн Солунский. 21 апреля у священника Поликарпа Димитриевича Успенского и его супруги Пелагии Стефановны родился сын. Его кре­стил 4 мая отец Иоанн Солунский, с наречением имени Георгий, во имя великомученика Георгия Победоносца. Крестными родителями мальчика стали «Новгород-Северского уезда села Мотева священ­ник Василий Антониев Левуцкий и Сосницкого уезда села Андрони­кова священника Димитрия Трофимова Эсманского жена Пелагия Михайлова»^[39].

В конце XIX века в штате обители числилось тридцать семь мона­хинь и пятьдесят восемь послушниц. На содержание монастыря из казны отпускалось триста восемьдесят рублей девяносто пять копе­ек в год. Игумения Евсевия в 1896 году удостоилась архипастырско­го благословения «за труды и пожертвования в пользу церкви села Бровничи Новозыбковского уезда»^[40]. Суммы этого и других пожерт­вований настоятельницы Каменского монастыря были немалыми, из чего можно заключить, что она, располагая некоторым состояни­ем, использовала его в благотворительных целях.

В последние годы XIX века Россия по согласованию с Китаем прокладывала Сибирскую железную дорогу к Владивостоку через Северную Маньчжурию. Тогда же под разными предлогами в Китай вторглись войска Германии, Англии и Франции. В 1900 году вспых­нуло восстание китайских «боксеров» против европейских держав. Узнав о военном конфликте, игуменья Евсевия представила в Черни­говскую Духовную Консисторию сто рублей из собственных средств, для поддержки больных и раненных в Китае русских воинов^[41].

 

В начавшейся в 1904 году Русско-японской войне принимали участие многие жители близлежащих сёл, богомольцы Каменского монастыря. Один из них, крестьянин Тихон Батехин, призванный на войну из села Красный Бор, вскоре был ранен в бою. Его перепра­вили в госпиталь, который посетила Великая княгиня Елизавета с одной из Великих княжен. Елизавета Феодоровна долго беседовала с солдатом и, по воспоминаниям его внучки, он «пришелся ей по душе», будучи глубоко религиозным человеком. Она подарила ему открытку со своим портретом, затем сфотографировалась вместе со всеми выздоравливающими воинами, а впоследствии не раз при­сылала Тихону Батехину поздравления с Рождеством Христовым и с Днем Святой Пасхи.

Настоятельница Каменской обители игуменья Евсевия регу­лярно отправляла в Чернигов рапорты с отчетами о кружечных сборах, проводимых в монастыре. Один из них предназначался на восстановление православия на Кавказе. На Вербное воскресенье Императорское Палестинское общество ежегодно устраивало сбор; добровольных пожертвований на нужды православных христиан Иерусалима и Святой Земли. В 1905 году во время службы в церкви Рождества Иоанна Предтечи крестьяне пожертвовали пять рублей, о чем был составлен акт, подписанный священником Поликарпом Успенским^[42].

Игуменья Маргарита.

В том же тревожном 1905 году Каменскую обитель возглавила игуменья Маргарита. Черниговская губерния бурлила, как и вся Рос­сия. В епархиальном журнале появились непривычные заголовки: «Высочайший манифест. О беспорядках в селах», «Развращение нравов деревни и меры к врачеванию их», «Воззвание к родителям, дети которых обучаются в Черниговской Духовной Семинарии». Дух революционного мятежа проник и в стены этого образцового  учебного заведения, основанного более двухсот лет назад святите­лем Иоанном (Максимовичем). Учащиеся предъявили руководству требования своих «прав и свобод». Занятия в семинарии были вре­менно приостановлены. Игуменья Маргарита пробыла в Каменской обители недолго: уже в 1906 году настоятельницей стала монахиня Каширского Ни­китского монастыря Тульской епархии мать Евпраксия¹.

 

                                                       

                                    Игуменья Евпраксия 1905 – 1917 гг.

 

    Политические беспорядки 1905 года были подавлены, но па­триархальное спокойствие, сохранявшееся в этих краях до конца XIX века, уже не вернулось. «Современная смута» стала постоян­ной темой епархиального журнала. Отцы-миссионеры, чья пропо­ведь прежде была обращена, главным образом, к старообрядцам, теперь охраняли свою паству от лжеучений «хлыстов», «толстов­цев», от пропаганды революционеров-атеистов. В Каменскую Успенскую обитель устремлялось все большее число православ­ных богомольцев в надежде обрести здесь духовное успокоение и укрепление.

В 1909 году настоятельница Каменского Успенского монастыря монахиня Евпраксия «за заслуги по духовному званию [была] на­граждена саном игумении»^[43]. Она возглавляла обитель все предре­волюционные годы, оставив о себе память как о деятельной лич­ности и строгой ревнительнице монастырского устава. О последнем свидетельствует её рапорт епископу Черниговскому Василию, выра­жающий несогласие с распространившейся практикой пострижения в рясофор с изменением имени. Настоятельница Каменской обите­ли ссылалась на правила митрополита Петра (Могилы), по которым рясофорным послушницам не положено было менять имя и носить монашеские одежды за стенами монастыря.

В другом рапорте в Черниговскую Духовную Консисторию ма­тушка Евпраксия высказывала просьбу «не посылать в монастырь для совершения Святого Крещения еврейку X. Ривкину, ввиду неод­нократно повторявшихся горьких опытов с подобными личностями в Каменском монастыре»^[44]. Речь шла о случаях формального кре­щения евреев с целью получения свидетельства, на деле же про­должавших исповедовать иудаизм. Надо сказать, что в начале века участились случаи перехода в православие старообрядцев, католи­ков и протестантов, становившихся прихожанами местных храмов. Иногда случались и крещения мусульман. Отцом Поликарпом был «просвещен святым крещением магометанин Аскерхан Тапиев Ар­чаков, двадцати семи лет, с наречением ему имени “Александр”»¹. За усердную службу, ко дню рождения Его Императорского Вели­чества Николая ll-го, священник Поликарп Успенский был удостоен ордена святой Анны третьей степени². Заметим, что государственные чиновники, получая эту награду, причислялись к дворянскому сословию.

 

К началу XX века Каменский монастырь имел солидные владе­ния. В августе 1910 года была произведена страховая оценка не­движимости обители^[45]. Опись всех строений, расположенных за мо­настырской брамой, дает возможность узнать, какой была обитель незадолго до революции.

Успенская церковь, каменная, холодная, оценочная сумма вме­сте с иконостасом пятьдесяттысяч рублей; Рождество-Предтечевская церковь, каменная, отапливается восемью изразцовыми печками, оценочная сумма десять тысяч пятьсот рублей; колокольня в два яруса, оценка пять тысяч рублей; дом для трапезной, кирпичный, с хлебопекарней, кухней и деревянным мезонином, печей русских три штуки, голландских – пять штук, при доме трое дощатых сеней, оценка пять тысяч рублей; больничный дом, деревянный, бревенча­тый, на кирпичном цоколе, оценка две тысячи рублей; дом для про­сфорни, деревянный, бревенчатый, на кирпичном цоколе, оценка две тысячи рублей; дом для рукоделий, деревянный на кирпичном цоколе с мезонином, при доме двое сеней, оценка три тысячи ру­блей; настоятельский дом деревянный на кирпичном цоколе, печей голландских пять штук, оценка три тысячи рублей; пять корпусов мо­нашеских келий, разных по величине, стоимостью от двух до пяти тысяч рублей. Здания возводились на протяжении двух веков. Дом для трапез­ной строился в 50-х годах XVIII столетия, а в 1904 году к нему сдела­ли пристройку с мезонином. Монастырская больница на семь коек располагалась в доме, построенном в 1865 году. Для испечения про­сфор, рядом с уцелевшей ветхой сторожкой, в 1897 году возвели но­вый дом с четырьмя русскими и двумя голландскими печами.  Старанием игумении Евпраксии в 1907 году выстроили дом – мастерскую для занятия рукоделием. Изделия Каменских инокинь, больших искусниц, приносили обители неплохой доход. Матери­ал приобретали у фабриканта Александра Васильевича Голосова. Его фабрика находилась на станции Жилёво Павелецкой железной дороги, а магазин – в Москве на Никольской улице, в доме Сино­дального ведомства. Здесь имелся большой выбор парчи и все­возможного золотошвейного материала. 29 апреля 1910 года «Высокопреподобию игумении Евпраксии» была отправлена копия счета «от фабриканта А. В. Голосова на сумму пятьдесят пять рублей одна копейка», с уведомлением, что «деньги по сему счету получены сполна». Перечислялся товар, купленный в магазине: «ленты глазе­та», разного цвета и ширины, «кресты золоченые», фольга, «звезды золоченые», коленкор, галуны и прочее¹.

Иконостасная мастерская Каменского монастыря находилась в деревянном доме на стояках, обшитом тесом, с семью окнами и де­вятью дверями, выстроенном в 1893 году. Для иконописных работ в московских торговых рядах на Ильинке у купца Петра Александро­вича Суханова закупались «москательные товары». Счет от 10 апре­ля 1910 года содержит тридцать семь наименований всевозможных красок, лаков, олиф, кистей и щеток на сумму семьдесят рублей де­вяносто две копейки². В1905 году для церковно­приходской школы построи­ли новый дом в девять окон, с одной русской и одной гол­ландской печками и двумя дощатыми сенями. Учитель­ницей монастырской школы в сохранившемся документе названа Юлия Мигай³. Для паломников был по­строен странноприимный дом, а в 1895 году возведе­на гостиница – двухэтажная, деревянная, на кирпичном цоколе. В начале XX века приток паломников в Камен­ский монастырь значительно увеличился, и в 1910 году к гостиничному корпусу сделали большую одноэтажную пристройку. Кроме этих строений на территории монастыря находилось два дома причта и множество хозяйственных построек: кухни, кладовые, амбары, погреба, ледники, навесы, лавки, конюшни, две бани. Была своя кузница и каретный сарай. На скотном дворе находился корпус келий и пять хлевов, разной величины, стоимостью от пятидесяти до тысячи рублей. На реке Снови стояла водяная мельница, при ней – изба и навес. В другой избе, для проживания мельника, была соору­жена «русская печь с лежанкою».

В страховой ведомости отмечено, что недвижимость, за малым исключением, находится в хорошем состоянии. Под описанием строений и их оценочной стоимостью расписались настоятельница монастыря игуменья Евпраксия, казначея монахиня Иннокентия, уставщица монахиня Евникия и местный благочинный. Строительные и ремонтные работы в обители осуществля­лись при поддержке благотворителей. В монастырскую приходно – расходную книгу аккуратно записывались суммы добровольных по­жертвований, нередко «богуизвестные благотворители», не называя своих имен, вносили по сто, а то и двести рублей. Сюда же вписы­валась плата, выдаваемая работникам, нанимаемым в Каменском хуторе, Шумиловке и других близлежащих селах. Сумму в пятьдесят-шестьдесят рублей регулярно выручали за продажу рукодельных из­делий Каменских сестер.

В 1911 году, 4 октября, накануне тезоименитства наследника цесаревича Алексия Николаевича, Каменскую обитель посетил епи­скоп Черниговский и Нежинский Василий (Богоявленский). Владыка совершил богослужение в Успенском соборе и сказал проповедь. Вскоре последовало распоряжение епископа: «Первый священник Каменского Успенского женского монастыря, Поликарп Успенский, и второй священник того же монастыря, Иоанн Солунский, переме­щен один на место другого»¹.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЧЕИ. ЧО. 1911 № 11. С. 828. ²ЧЕИ. ЧО. 1911. № 11. С. 837.

По решению епископа Василия в 1911 году был прекращен вы­пуск журнала «Черниговские епархиальные известия», основанного архиепископом Филаретом (Гумилевским), а вместо него с января этого года Братство святого мученика князя Михаила Черниговского стало издавать епархиальный журнал «Вера и жизнь». В № 11 за 1913 год сообщалось о награждении игумении Успенского Камен­ского монастыря Евпраксии наперсным крестом, от Святейшего Синода выдаваемым. В следующем году священник Каменского мона­стыря отец Иоанн Солунский был награжден орденом святой Анны третьей степени. С давних пор в Новозыбковском уезде сложилась традиция при­глашать певчих инокинь Каменского монастыря на отпевание умер­ших священнослужителей. В 1914 году почил старейший священник соседнего с Каменским монастырем села Кирилловки протоиерей Иосиф Вакуловский. Чин отпевания совершал благочинный, отец Евфимий Фелицын, и девять священников, среди которых был сын усопшего, отец Алексий, и три зятя. На погребении присутствовало множество богомольцев. Епархиальный журнал отметил в некроло­ге: «Стройное и умилительное пение чудных погребальных стихир, канона и прочих песнопений, исполняемых скромным хором при­глашенных монахинь Каменского Успенского девичьего монастыря, произвело глубокое впечатление на молящихся»¹.

В начале 1914 года отмечалось двадцатипятилетие служения епископа Черниговского и Нежинского Василия в священном сане. Страницы епархиального журнала заполнились текстами поздрави­тельных телеграмм и адресов. Среди лиц, поздравивших епископа, были игуменья Каменского Успенского монастыря Евпраксия, игуменья Свято-Троицкого Покровского Разрытовского монастыря Ар­хелая и священник этой обители протоиерей  Димитрий Красногорский.

В августе того же года вышел Высочайший манифест об объяв­лении Германией войны с Россией. На страницах журнала «Вера и жизнь» появилась рубрика «Хронология войны», с сообщениями о подвигах православного духовенства, оказавшегося на территории военных действий. В здании Черниговской Духовной Семинарии, а также во многих монастырях открылись лазареты.

 

Священномученик Василий Богоявленский

 

В 1916 году в Черниговской епархии была учреждена Стародубская викарная кафедра. Первым викарием Черниговской епархии стал епископ Стародубский Пахомий (Кедров), а вторым – епископ Новгород – Северский Иоанн (Доброславин). В том же году епископ Василий получил орден святого равноапостольного князя Владими­ра второй степени, а затем был возведен в сан архиепископа.  Последнее сообщение, касающееся обители, было напечатано в майском номере журнала «Вера и жизнь» за 1916 год: «Награж­дается золотой медалью с надписью “За усердие”, для ношения на груди на Аннинской ленте, настоятельница Каменского Успенского монастыря игуменья Евпраксия»¹.

В результате последовав­ших в 1917 году революци­онных событий епархиаль­ный журнал «Вера и жизнь», источник информации о деятельности Черниговской епархии, прекратил свое су­ществование. Вскоре газета «Церковные ведомости» со­общила, что настоятельница Свято-Успенского Каменского монастыря игуменья Евпрак­сия отправлена на покой, а на её место избрана монахиня Алексия.

                                    

                                 Игуменья Алексия 1918- 1929? гг.

14 (27) августа 1918 года архиепископ Чернигов­ский и Нежинский Василий был зверски убит большеви­ками. В 2000 году был прославлен Русской Православной Церковью в лике священномучеников.

 

 

Прозорливый старец монах Максим (почил 1925 г.)

 

1. Из воспоминаний Сулимовой (Апенько) Валентины Васильевны     

Недалеко от села Каменский Хутор  Климовского района в поселке Забрама стоят развалины Каменского Успенского монастыря. Об этом монастыре в памяти нашей семьи сохранились рассказы моей бабушки Красковской Устнии Григорьевны (1902 – 1999 годы её жизни) и ее матери Каленниковой Касинии Федоровны (1874 – 1954 гг), жителей села Старый Ропск.                                                                                                                                             При монастыре жил старец Максим, известный своей прозорливостью. К нему приходили люди за советом и помощью. В доме Каленниковых была фотография старца. Эту фотографию, со слов Устиньи Григорьевны, хорошо помнила ее мама Касиния Федоровна.  На фотографии старец Максим в монашеской одежде и с бородой. Разговаривал он, как и все в то время в нашей местности, на диалекте  от смешения украинского и русского языков. Он был знаком с преподобным Лаврентием Черниговским и дружил с юродивым Грицем (Золотюсеньким),  (Об этом есть упоминания в книге  преподобного Лаврентия Черниговского  «Поучения, пророчества», стр. 41, изд. 2009 г.).

В 1890 году Касиния Федоровна шестнадцатилетней девушкой осталась без ожидаемого наследства после смерти своего богатого дяди – попечителя, хотела уйти в монастырь и пошла к старцу Максиму за благословением. Он ей сказал: «Черная ряса от греха не спасет, а красная ряса в грех не введет. Гляди!», – и поставил перед ней на стол девять маленьких коробочек. А на их крышечках Касиния Федоровна увидела детские лица. Она послушала совета старца, в монахини не пошла, а вышла замуж и родила девять детей. И ни один из них все в детстве не умер, все выросли, а это было редкостью в крестьянских семьях в то время.

У моей бабушки Устиньи Григорьевны в детстве были на глазах ячмени (глазная болезнь). Их долго не могли вывести. Тогда Касиния Федоровна повела дочку к старцу Максиму. Тот посмотрел на Устинью и заворчал: «Ячмени, ячмени …  Какие тут ячмени, нет тут ничего. На вот, умойся», – и подал ей воды из своей криницы. Устинья промыла глаза водой и больше никогда ячменей у нее не было.

В первую мировую войну старший сын Касинии Федоровны Игнат служил в армии, был на войне и пропал без вести. В великом горе пошла она к старцу Максиму, спросила, как ей молиться о сыне. Старец строго ответил: «О живых, как о мертвых, не молятся». Игнат два года был в плену, бежал и пришел домой невредимый.

Весна 1919 года. Неразбериха в стране. Сыновей прячут от набора и в Белую, и в Красную армии. Прятался на чердаке и сын Касинии Федоровны Тимофей. Опять пошла Касиния Федоровна к старцу Максиму. Что делать? Как быть? Прятаться дальше или идти воевать? Он выслушал ее и со словами: «Прятаться, прятаться … Некуда прятаться». Сдвинул на край стола все, что на нем лежало, сдул крошки и, указывая на это пустое место, сказал: «Попробуй вот тут спрячься?». Больше ничего старец не сказал, и Касиния Федоровна ушла, подумав, что старец Максим старый стал уже из ума выживает. А через какое-то время была Пасха, возле церкви, славя Христа, стреляли из ружей, изображая фейерверк. Искра упала на соломенную крышу, и в один миг сгорело с десяток домов.  Стоя на пепелище и глядя на пустое место, где только что стоял ее дом, она вспомнила слова старца Максима: «Попробуй вот тут спрячься?»

2. Из воспоминаний уроженки и бывшей жительницы села Новый Ропск Ладик Валентины

О старце Максиме ей рассказывала ее бабушка Лаптева Елена Андреевна (1904 -1960 гг) и мать Горбачева Анна Андриановна. У бабушки Елены Андреевны был брат  –   Николай (Лаптев, впоследствии стал священником). Старец Максим часто захаживал в эту семью. Бабушка помнила его одетым в шинель, с лицом, побитым оспой. Когда-то прабабушка Ульяна как-то сказала ему: «Ой, батюшка, надо вот сыновьям наделы давать, отделять от семьи». А в семье было пятеро сыновей и дочь Елена. А он вздохнул и говорит: «Ой, Ульяна, твоим сыновьям уже всем наделы поделены». И правда, все сыновья погибли в Отечественную войну, а отец Николай Лаптев был репрессирован и впоследствии расстрелян в 1937 г. Клинцы.

У прабабки Ульяны был муж Андрей Лаптев, у него был полиартрит. Батюшка Максим и говорит ему: «Молись, Андрей, молись». А Андрей молился, молился, а боли все не проходят. Потеряв веру в скорое исцеление, он перестал молиться. Через некоторое время приходит посыльной от старца и говорит, чтобы Андрей не занимался глупостями, а продолжал молиться Богу. Так своей прозорливостью батюшка Максим вселил надежду ему на исцеление.

Однажды, когда бабушка Елена еще не была замужем, при вспашке огорода конь наступил копытом ей на ногу и разворотил всю стопу. Родственники на коне повезли ее к батюшке Максиму. Только они подъезжают, а он выскакивает из своей кельи и, схватив свою ногу, кричит: «Ой, ноженька моя, ноженька!». Потом подошел к Елене и говорит: «На, раба Божия, посудинку иди набери водички из криницы». Бабушка в ответ ему: «Батюшка, больно». А он отвечает: «Ничего, Елена, с Божией помощью, с Божией помощью». Потом побрызгал ее ногу водичкой, которую она принесла и сказал: «А в больницу не иди, дадут третью ногу». Слава Богу, все обошлось.

Также суженому бабушки Елены старец предсказал тюрьму. Уверовав в его предсказания, она иногда оставалась у старца  ночевать. Часто она слышала, как ночью он с кем-то разговаривал, но второго голоса она не слышала. И в этот момент вспыхивал в келье такой свет, что хоть иголки на полу собирай. Об этом рассказывала бабушка моей маме Анне.

В селе Новый Ропск на улице Боровка находился храм в честь святых Бориса и Глеба. Про эту церковь при жизни старец Максим говорил, что она сплывет по воде. Все удивлялись: храм стоит на горе, а речка далеко внизу. Пришло безбожное время, храм стали разрушать и бревна бросали вниз к реке. Было половодье, вода поднялась и унесла с собой все бревна.

Когда Николай Лаптев задумал создать семью, его мать Ульяна, моя прабабка, вместе со своей свахой Акулиной пошли к батюшке Максиму просить благословение детям. А он им и говорит: «Отправьте сорок дней, тогда делайте задуманное, тогда и под кустом будет рай». Пришли свахи домой в недоумении: по ком делать сорок дней, все, Слава Богу, живы. И сошлись жить Николай Андреевич с Марией Денисовной. Вскоре пришел посыльной и сказал, что умер батюшка Максим. Все  поняли, что старец хотел, чтобы Николай отслужил по нём панихиду. Значит, он знал заранее день своей смерти.

3. Из воспоминаний монахини Каменского монастыря Тавифы (в миру Поздняк Татиана записано со слов её родственницы Людмилы Песенко)

Старец Максим часто бывал в монастыре, его любили все монахини. Старец просил их похоронить его после смерти у стены Успенского собора монастыря и добавлял: «Я буду охранять хоть стены». Также он говорил: «Скоро не будет вашего дома, никого здесь не будет и будете вы плакать. По России «красный петух» пройдет и погибнет много людей». Так он предсказал дальнейшую судьбу монастыря, монахинь и последующие страдания народа в Великой Отечественной войне.

4. Из воспоминаний Ирины Тимофеевны Юшко (1918-2011гг.) жительницы села Забрама (рассказали её внучки Воропаева Нина Григорьевна и Хохлова Параскева Савельевна.

Старец Максим был прозорливым, жил вне монастыря, за речкой Сновью. Он сделал сам себе келью из камня, возле которой появился источник с целебной водой (мы думаем, что по молитвам старца Максима). «Веруйте в Бога, берите воду и просите исцеления и да поможет вам Бог». Старец Максим направлял людей на праведную жизнь. Однажды он сказал Ирине: «Похороните меня возле церкви. Пока я буду лежать, церковь будет стоять».

Были неспокойные времена и  Ирина  говорит своему мужу: «Давай мы поедем на Украину жить, там лучше». И муж согласился. К ним пришел старец Максим (он часто к ним приходил) и говорит:

«Иринушка, ты ехать хотишь?»

«Да, батюшка».

«Никуда не уезжайте. Скоро будут большие бедствия повсюду, а здесь будут маленькие, но не такие». Так он вразумил их, они остались здесь, не стали искать лучшей жизни и прожили, около монастыря долгую совместную жизнь.

У Ирины была дочь Мария он ей  предсказал  несчастье, которое произойдет с ее мужем: он останется слепым и без одной руки. Так и случилось.  При ловле рыбы он взорвал динамит и стал слепым и без одной руки.

Старец  постоянно приходил в монастырь к монахиням. И однажды им сказал: «Скоро монастырь разгонят и порушат, а землю всю пересеют, как на решета». Матушки запечалились. И вскоре это случилось.

5. Из воспоминаний Задорожной Анастасии Тимофеевны 1932 года рождения, жительница поселка Забрама.

Девушка Вера из села Забрама и пошла к старцу Максиму спросить, выйдет ли она замуж? Он ответил: «Пойдешь за речку – поставишь свечку». Шла домой она и радовалась, что выйду за богатого, буду ходить в церковь и свечи ставить.  Вышла она замуж   за речку  (Снов) в село Скачёк, пожила год замужем, муж скоропостижно умер, она поставила заупокойную свечку.

Жил в Новом Ропске человек, который занимался скупкой и продажей скота. Однажды он со своими помощниками купили 12 коров и погнали их. По дороге коровы чего-то испугались и разбежались в разные стороны в лес. Поиски их ни к чему не привели. Дома они  с женой сильно горевали.  К ним пришел старец Максим (своей прозорливостью он увидел людское горе). Хозяин рассказал ему о случившемся. Батюшка сказал: «Не горюйте! Иди, открой ворота и ложитесь отдыхать». Они отошли ко сну, а батюшка стал на колени и молился до утра. На рассвете батюшка Максим разбудил хозяина и говорит: «Иди, закрывай ворота». Хозяин вышел и не поверил своим глазам: весь скот стоял во дворе. Так молитвы старца Максима были угоды Господу Богу.

Две женщины пошли к старцу Максиму со своими просьбами. В дар несли ему яйца и сало. Подумав, что много несут, часть спрятали под хвойным  кустом, подумав, что на обратной дороге заберут. Пришли, спросили у батюшки, что хотели, а он им и говорит: «Идите, идите той же дорожкой, как шли, и не забудьте забрать сало под хвойкой». Они были поражены прозорливостью старца и посрамленные ушли домой.

Сёстры Татьяна и Марфа пошли к старцу спросить совета о свих нуждах. Пришли, отца Максима в келье не было. Его котелок, в котором он варил себе пищу, стоял около кельи. Марфа взяла котелок, отчистила его песком и водой от копоти. Пришел батюшка, посмотрел на чистый котелок и говорит: «Зачем вы осквернили мою посудину, чистоплотницы нечистые?»

6. ВОСПОМИНАНИЯ АННЫ ТИХОНОВНЫ ЗУБКОВОЙ ИЗ РАССКАЗОВ ЕЕ ДЕДА КОСТЮКОВА ПЕТРА ЯКОВЛЕВИЧА.

    Дедушка Костюков Петр Яковлевич жил в селе Каменский Хутор, знал старца  Максима лично и часто с ним общался. В этом селе жил Воропаев Павел, который пришел с Гражданской войны без ноги. Жена его во время войны умерла, а за двумя его детьми ухаживала жительница села Лукерья. Павел был пригож собою. Пошел он к Петру Яковлевичу и спрашивает: «Что мне делать? Нужно жениться, но Лукерья мне не нравится». Дедушка посоветовал ему сходить к старцу Максиму и спросить его совета. Пошел он к старцу, застал его на молитве, поздоровался, но старец, не ответив, продолжал молитву.  Павел решил подождать, пока окончит молиться. Внезапно остановившись, старец обернулся, поприветствовал Павла и сказал: «Знаешь, раб Божий, никуда не бегай, а женись на той, которая твоих деток обхаживает, – и продолжил,-  тот Бог, что сорвал тебе рог, а то бы сто раз женился со своей красотой» и дальше продолжил молитву.  Пришел он опять к дедушке и рассказал ему все, что сказал ему старец Максим. А тот  засмеялся и говорит: «Вот твой рог (показал на ногу), а то бы ты обегал все села в поисках жены, иди, что батюшка сказал, то и делай». Павел женился на Лукерье, жили долго и хорошо, и родили еще троих деток.

Зашел как-то батюшка Максим в келью к монахиням, а они как забегали, чтоб батюшка не сел на их кровати. А кровати были покрыты белыми простынями и наволочки были белые. Он ходил-ходил, смотрел, выбрал самую лучшую, сел и смеется. Посидел-посидел и говорит: «Не думайте, что вы будете здесь долго бегать. Тут камень на камне не устоит». Посидел еще немного и пошел, а та кровать стала еще белей. Вскоре обитель закрыли. Так сбылись предсказания старца.

7. Из воспоминаний Гапонова Федора Савельевича рассказ услышанный от жительницы села Каменский Хутор Здориковой Варвары Ивановны(1902 года рождения):

Заболели у нее руки, ноги. Ей посоветовали сходить к старцу Максиму. Она все говорила: «Боюсь, боюсь идти к нему». Потом он ей приснился во сне и сказал: «Кого ты боишься?» И она пошла к нему. Это было в 1920 году. Пришла,  а он и говорит: «Боюсь, боюсь … Кого ты боишься? Пока я не пришел и не позвал». Полечил. Девушка стала здорова, вышла замуж, родила пятеро детей и умерла в девяносто лет.

8. Записано со слов дочери отца Николая Лаптева Нины Николаевны Кононенко (г. Новозыбков в 2008 год).

                                                                                                  

о. Николай Лаптев        Его требный крест.                              Приговор НКВД.

Дочь священника Николая Лаптева из села Новый Ропск, расстрелянного в 1937 году в г. Клинцы, Каноненко Нина Николаевна 1929 года рождения, вспоминает из рассказов своей матери Марии Даниловны и ее бабушки, что старец Максим жил в селе Забрама возле монастыря. Он сделал себе келью и по его молитвам возле кельи образовался родник со святой водой. Старец часто приходил в село Новый Ропск  и обязательно посещал семью Лаптевых. В этой семье росло пятеро детей, четыре мальчика и одна девочка. Один из сыновей  Николай станет священником и получит от Бога нетленный венец –  предсказывал  старец Максим, что в последствии и исполнилось, отец был рукоположен во священники уже в смутное время, после революции затем арестован, за отказ отречься от священства первый раз  был сослан в УПК на 3 года а в последний раз  приговорён к расстрелу. Дочь Нины помнит, когда арестовали отца, то ночью подъехала машина и его забрали. Матушка  Мария не успела собрать в дорогу даже  хлеба. Детям сказали, что отец вернется.  Отца Николая сначала содержали в тюрьме г. Новозыбкова, а затем перевели в г. Клинцы. Матушка Мария  вместе с дочерью Ниной ездила в г. Новозыбков, но свидание им не разрешили.  Дочь  увидела  в щель забора, что отец стоял во дворе, и стала его звать, но охранник пнул сапогом девочку и разбил ей лоб. Они уехали ни с чем.  Второй  раз матушка ездила в г. Клинцы с сыном Василием, свидание не состоялось. Сын увидел отца в щель забора и  позвал его, охранник вылил на мальчика ведро помоев. Когда  отца сослали в северный край, то матушка Мария с тремя детьми  уехала за ним.  В ссылке у отца Николая и  матушки  Марии  родился сын Иоанн. Все вместе они отбыли срок наказания и вернулись  в с. Новый Ропск. По возвращении  на родину, отец Николай служил священником в  церкви   Вознесения Господня  с. Новый Ропск вплоть до последнего своего ареста после которого уже не вернулся.              Бабушка говорила, что ходила в село Забрама к старцу за советами. Когда болели дети, то водила их с собой и батюшка всегда помогал. Когда Николай собрался жениться, родители ходили к старцу  за благословением на венчание (в каком они храме венчались она не знает). Нина Николаевна говорит, что отец служил немного в церкви села Крапивное.  Она еще хранит в доме икону – складень, которая ей досталась от родителей. Эту икону носил старей Максим с собой на груди, так говорила её мама и бабушка.

9. Записано со слов Хохловой Анны Марковны В 2010 году в поселке Климово. Хохлова Анна Марковна 1926 года рождения, жительница поселка Скачок вспоминает рассказы своих односельчан о старце Максиме. Говорили, что он был прозорливый и мог предвидеть будущее. К нему ходило много людей за советами и с болезнями и он помогал. Часто матери приносили Старцу Максиму своих детей, которые родились слабенькими или заболели, и он говорил, кто будет жить, а кто умрет и матери спешили окрестить своих детей. Анна Марковна говорит, что в тяжелые времена, когда было гонение на церковь в 1927 году, люди, которые сбрасывали кресты и купола с храмов, не умерли своей смертью по старости, а все от несчастных случаев.
10. Со слов жительниц села Забрама Задорожной Анастасии Тимофеевны (1932 г/р) и Хохловой Параскевы Савельевны (1918 г/р).

Они помнят из рассказов односельчан, что старец Максим говорил о своей кринице: «Наступят времена, что не будет хватать воды, а в моей кринице всегда будет, придёте ко мне и напьётесь».

Когда сбрасывали кресты с храмов в монастыре, то собралось много людей и был там священник протоиерей Поликарп Успенский. Многие люди плакали. Людям приказывали сбрасывать кресты с куполов, не все на это соглашались, но один житель села Забрама полез сбрасывать крест, его все знают как звали, но никто не называет его имя Илья. Когда крест упал на землю, он согнулся. Отец Поликарп сказал: «Посмотрите, и его согнет вскоре, как этот крест».  Спустя некоторое время добывали камни в селе Забрама и на этого человека упал большой камень и придавил его на смерть.

     Свидетельства божьей по молитвам старца Максима Забрамского

Ранней весной 2014 года мне посчастливилось по милости Божьей побывать в с. Забрама в разрушенном монастыре. Была первая половина дня, погода портилась, небо затягивало тучами. Я помолилась в колокольне перед обновляющимся  образом Божией Матери «Всех скорбящих радосте» на стене и перед принесенными иконами святых угодников Божьих. Помолилась в разрушенном храме на территории монастыря и подошла к могиле старца Максима. Немного прибравшись вокруг я зажгла свечу и наклонилась над могилкой с просьбой помолиться за меня Господу. К моей великой радости, я почувствовала такое тепло и благоухающий аромат исходящий от могилки. Не передать словами те чувства, которые я ощутила.  Так хорошо, тепло и спокойно стало на душе. Но тут подул ветер такой силы, что показалось, будто стена храма качается, ветки деревьев касались земли. Мне стало страшно, но уходить не хотелось. Я стала просить старца Максима побыть еще здесь, в этом святом месте. И ветер внезапно утих, стало тихо и спокойно. Я еще ходила, молилась и потом со спокойной душой уехала. В это время я уже болела раком молочной железы. И вот спустя четыре года я снова посетила монастырь. К великой радости всех нас, монастырь восстанавливается. Узнала, что мощи Старца Максима перезахоронены в поселке Климово. Я снова побывала на его могиле, поклонилась, поблагодарила за его теплые молитвы перед Господом за нас грешных, за родную землю, за то, что восстанавливается храм в монастыре. Слава Богу за все! Записано 26.10.2018 г. со слов Селвян Надежда Петровна  1956 г.р..

Уроженка поселка Ново-Кирилловка, проживающая в г. Сочи сообщила по телефону, что онкология у неё с 2010 года и уже начались метастазы, операцию врачи делать отказалась, но лечение продолжалось. Я ездила по святым местам,  где молилась с упованием  на божию помощь. Когда я побыла на могиле старца Максима, то поняла, что старец мне будет помогать. Я взяла камушек, который упал после ветра на могилку, и прикладываю его на больное место с молитвой о помощи. Я решила, что этот камушек как знак божьей милости послал Господь и нужно взять этот подарочек с собой. Болезнь моя ещё пока не отступила,  но надежда во мне умножилась молитвами старца Максима.         Запись вела Пляхотко Анна Ивановновна

           РЕПРЕССИРОВАННЫЕ НАСЕЛЬНИЦЫ РАЗОРЁННОЙ ОБИТЕЛИ.

 

                         Монахиня Анна Сельверстовна  Зайцева.

1884 – родилась в пос. Забрама Новозыбковского р-на Брянской обл.

Проживала там же.

1930, 13 ноября – арестована.

Обвинение: антисоветская агитация, пропаганда на подрыв советского государства

1931, 18 ноября – приговорена к ссылке в Северный край на 3 г.

1989, 7-10 марта – реабилитирована Прокуратурой Брянской обл.

* Архив УФСБ РФ по Брянской обл., арх.-уг. Д. 10456.

Монахиня Анна Михайловна Батынкова.
             Год рождения 1879
            Место рождения Черниговская губ., Новозыбковский у., с.Великая Топаль
Служение

                              Черниговская губ., Новозыбковский у., Каменский Успенский монастырь-монахиня.
                             Год окончания 1929

Места проживания

Брянская о., с.Великая Топаль
Год окончания 1930
День окончания 6                                                                                                                  Месяц окончания 11
После закрытия монастыря жила в родном селе

Аресты

Брянская о., с.Великая Топаль
Год ареста 1930
День ареста 6
Месяц ареста 11

Осуждения

Особое Совещание при Коллегии ОГПУ СССР
18/11/1931
Статья ст.58–10,58–11 УК РСФСР
Приговор 3 года ссылки в Северный край
Групповое дело “Дело группы духовенства и мирян Брянской о., 1930–1931гг.”
Виновной себя не признала.
Дальнейшая судьба неизвестна

Реабилитация

               Дата 19890316
              Кем реабилитирован Прокуратура Брянской обл.
              По году репрессий 1931

                                                                   Заявители

Брянское Епархиальное Управление, отдел Агиологии
Дополнительно использованы материалы:
Архив УФСБ РФ по Брянской обл. Д.9766-П.

                            Документы Архив УФСБ по Брянской обл. Д.9766-П.  (c) ПСТГУ. Факультет ИПМ

 

 

Монахиня Евпраксия Корниловна Ковалёва

           
              Неточная дата рождения 1890(1889?)г.
             Место рождения Брянская о., Чуровичский р., с.Кирилловка

 

Служение

                            Черниговская губ., Новозыбковский у., Каменский Успенский монастырь-монахиня.
                            Год окончания 1929

Места проживания

Брянская о., Чуровичский р., с.Кирилловка
Год окончания 1930
Месяц окончания 11
Жила в селе после закрытия монастыря

Аресты

Брянская о., Чуровичский р., с.Кирилловка
Год ареста 1930
День ареста 7
Месяц ареста 11
Виновной себя не признала

Осуждения

Особое Совещание при Коллегии ОГПУ СССР
18/11/1931
Статья ст.58–10,58–11 УК РСФСР
Приговор 3 года ссылки в Северный край
Групповое дело “Дело группы духовенства и мирян Брянской о., 1930–1931гг.”
Дальнейшая судьба неизвестна

                   Документы:   Архив УФСБ по Брянской области.

              

                               Монах Павел Ефимович Якименко.

1881 г. – родился в с. Семеновка, Новозыбковского уезда,    Черниговской губернии.

Грамотный – самоучка.

До 1904 г. – работал сапожником.

С 1904 по 1907 г. – рядовой царской армии.

В 1914 г. – рядовой, был ранен.

С 1918 по 1922 г. – послушник Свято-Николаевского монастыря.

С 1922 на заработках.

Адрес – м. Семеновка, Глуховского окр., постоянного жительства не имел.

Монах Пахомий. Жил у старца Максима возле Каменского монастыря.

1929, декабрь – арестован, содержался в Смоленском изоляторе.

Обвинялся в том, что был «активным членом группировки». Использовался для связи с антисоветскими элементами церковниками Глуховского округа. С мая 1929 г. проживал совместно с Еп. Дамаскиным, переписывал контрреволюционные письма и воззвания и распространял их среди населения.

Виновным себя не признал.

Признан виновным и приговорен к заключению концлагерь сроком на 5 лет, считая срок с 27.11.1929 г.

1930 г. 21 июля – прибыл в СЛОН.

1937, 8 декабря – Особой Тройкой при УНКВД Киевской обл. приговорен к высшей мере наказания. Дело № 4292 – 37 г., хранится в КГБ УССР.

1965 г., 30 июня – реабилитирован Брянским  Областным Судом по делу № 8979-П

* Архив УФСБ РФ по Брянской обл., арх.-уг.

Монахиня Васса Аароновна Грекова. фото из дела 1931г. 

                               Неточная дата рождения 1884(1885?)г.
Служение

Черниговская губ., Новозыбковский у., Каменский Успенский монастырь
монахиня
Год окончания 1929

Места проживания

Брянская о.
Год окончания 1931

Аресты

Брянская о.
Год ареста 1930
День ареста 16
Месяц ареста 11

Осуждения

Особое Совещание при Коллегии ОГПУ СССР
18/11/1931
Статья ст.58–10,58–11 УК РСФСР
Приговор 3 года ссылки в Северный край
Групповое дело “Дело группы духовенства и мирян Брянской о., 1930–1931гг.”
Виновной себя не признала.
Дальнейшая судьба неизвестна

             Документы

Архив УФСБ по Брянской обл. Д.9766-П.  (c) ПСТГУ. Факультет ИПМ

 

                                Монахиня Евфросиния Борисовна Ковшова.

            1894 – родилась в с. Каменский хутор Новозыбковского р-на Брянской обл.

Проживала там же.

1930, 18 декабря – арестована.

1931, 18 ноября – приговорена к ссылке в Северный край на 3 г.

1989, 7-10 марта – реабилитирована Прокуратурой Брянской обл.

* Архив УФСБ РФ по Брянской обл., арх.-уг. Д. 10456.

Монахиня Ульяна Никитична Тарабанькина. фото из дела 1931г. 

                            Неточная дата рождения 1901(1908?)г.

Родство: сестра послушницы- Тарабанькина Александра Никитична

 

Служение

Черниговская губ., Новозыбковский у., Каменский Успенский монастырь
монахиня
Год окончания 1929

Места проживания

Брянская о., д.Работеевка
Год окончания 1930
День окончания 6
Месяц окончания 11
Жила в селе после закрытия монастыря

Аресты

Брянская о., д.Работеевка
Год ареста 1930
День ареста 6
Месяц ареста 11
Виновной себя не признала

Осуждения

Особое Совещание при Коллегии ОГПУ СССР
18/11/1931
Статья ст.58–10,58–11 УК РСФСР
Приговор 3 года ссылки в Северный край
Групповое дело “Дело группы духовенства и мирян Брянской о., 1930–1931гг.”
Дальнейшая судьба неизвестна

               Документы:

Архив УФСБ по Брянской обл. Д.9766-П. (c) ПСТГУ. Факультет ИПМ

 

         Послушница Александра Никитична Тарабанькина. фото из дела 1931г. 

                        Неточная дата рождения 1906(1907?)г.
                           Родство:  сестра монахиня  Ульяна Никитична Тарабанькина

                        Служение

              Черниговская губ., Новозыбковский у., Каменский Успенский монастырь-послушница
                                        Год окончания 1929

Места проживания

Брянская о., д.Работеевка
Год окончания 1930
День окончания 6
Месяц окончания 11
Жила в селе после закрытия монастыря

Аресты

Брянская о., д.Работеевка
Год ареста 1930
День ареста 6
Месяц ареста 11
Виновной себя не признала

Осуждения

Особое Совещание при Коллегии ОГПУ СССР
18/11/1931
Статья ст.58–10,58–11 УК РСФСР
Приговор 3 года ссылки в Северный край
Групповое дело “Дело группы духовенства и мирян Брянской о., 1930–1931гг.”
Дальнейшая судьба неизвестна

               Документы:

Архив УФСБ по Брянской обл. Д.9766-П. (c) ПСТГУ. Факультет ИПМ

       Монахиня Серафима (Хохлова Евдокия Семёновна).

Родилась в селе Забрама в 1892 году.

В 16 лет Евдокия решила поступить в монастырь для чего пришла к своему отцу  испросить  благословения  на монашескую жизнь в то время когда вся семья была против ее решения и говорили,  что быть монахиней  очень тяжелое дело,  но она никого не слушала.  Отец же дал ей свое  родительское благословение  и при этом  строго настрого наказал ей быть  хороший монашкой так чтоб  обратно в мир  не возвращаться.   Это было в 1908 году.  В монастыре Евдокия приняв  монашеский  постриг  под  именем Серафимы, принялась за монашеское  послушание – писала иконы и рисовала картины,  так как она в детстве увлекалась живописью и  играла на скрипке.

В наступившие времена безбожного лихолетья,  когда монастырь  закрыли то вместе с другими сестрами арестовали и её. Через несколько лет в 1929 году  её осудили на 3 года.  По дороге в  Архангельск  (место заключения), какой то высокий чиновник взял её к себе в дом- работницы, где она пребывала  до окончания срока.  Вернувшись домой,  жила она на Забраме  в домике  одна недалеко от монастыря ведя свое небольшое хозяйство.

В  1938 году её повторно арестовали  и как она рассказывала, что во время следствия её помещали в мешок с гвоздями на босу ногу и принуждали отречься от Бога. Она же им отвечала: « Научите  меня отречься от Бога так, как меня научили Его любить».   В 1939 году приговорили и сослали её в ИТЛ (исправительно трудовой лагерь) Хабаровского края  что на станции Биракан, от куда  она прислала домой письмо в котором просила прислать посылку с  сахаром. Родители выслали посылку в 1940 году и больше ничего о судьбе Евдокии им не известно.

Записано со слов Хохловой Параскевы Савельевны -1918 года рождения ее дочери Валентины-1951 года рождения, они  её близкие родственники. Хохлова Евдокия Семеновна приходится  родной тётей   Параскеве Савельевне. Записано со слов Хохловой Параскевы

Картина с сюжетом,  где Иисус Христос беседует с сестрами Марфой и Марией написанная монахиней Серафимой Хохловой.

      

                                        Монахиня  Татьяна Ивановна Поздняк

Родилась 30 сентября 1888 году в с. Сытая Буда Климовского р-на      Брянской обл.

Проживала в с. Сытая Буда Климовского р-на Брянской обл.

Не работала, была монахиней.

1937, 19 ноября  – арестована.

Была обвинена по ст.58 пп.10 ч.1 УК в том, что «распространяла провокационные сведения о Советской власти, группировала вокруг себя верующих, высказывалась против колхозов подписки на заем»

Приговорена заседанием особой тройки УНКВД Орловской обл. к десяти годам ИТЛ.

1989, 15 мая  – реабилитирована прокуратурой Брянской обл.

* Архив УФСБ РФ по Брянской обл., арх.-уг. Д. 5718.

Происходила из  благочестивой зажиточной крестьянской семьи, в которой было пять детей, она была вторым ребёнком в семье. По праздникам все вместе ходили в Каменский монастырь. Ещё, будучи ребёнком, будущая монахиня восхищалась красотой и красотой и благолепием храмов, убранством территории монастыря, очень серьёзно относилась к Богослужению. Девочка закончила церковно-приходскую школу и однажды, когда родители уехали на ярмарку, собрав узелок, ушла в монастырь. Сначала была послушницей на скотном дворе, а через год приняла постриг и стала инокиней под именем Тавифа. За ней приезжал отец, пытаясь вернуть дочь, но она осталась непреклонной в своём желании посвятить свою жизнь Богу. Инокиня несла послушание в монастырской пекарне, занималась рукоделием. В это же время в монастыре подвизался старец Максим.

После закрытия монастыря матушка вместе с другой инокиней-Ксенией ( Штельмах) вернулась домой. Отец срубил для них отдельный домик, где они жили вдвоём вплоть до 1937 года. В 1937 году умер брат Татьяны Ивановны. На похоронах ей случилось идти впереди похоронной процессии, она несла в руке прикрытый крестик. Поступил донос и обеих монахинь обвинили в религиозной пропаганде, после чего  подвергли аресту и осудили к 10 годам ИТЛ. По этапу монахинь отправили в город Рыбинск, где по дороге умерла матушка Ксения.

С началом войны Татьяну Ивановну перевели в госпиталь ухаживать за ранеными. В конце срока начальник забрал её к себе помогать в воспитании сына. Отсидев десять лет, Тавифа вернулась в Сытую Буду продолжая вести богоугодную жизнь. Ходила пешком в паломничество по святым местам в г. Почаев, село Чубковичи, Киево-Печерскую Лавру. Односельчане часто испрашивали её святых молитв. Преставилась матушка в 1981 году в возрасте девяноста двух лет.

Записано со слов дочерей её родной племянницы  Аллы Викторовны Толкачёвой и Людмилы  Викторовны Песенко проживающих в р.п. Климово.

 

 

 

Выписка из протокола № 20

 

Заседания особой Тройки при управлении НКВД по Орловской области.

 

От 22 декабря 1937 года.  

Слушали: Дело № 3687 Стародубского РО НКВД по обвинению:

Филоновой Елизаветы Васильевны

1886 года рождения, уроженца с. Старый Ропск Клинцовского района Орловской обл.,  монашка

Камеского Успенского монастыря с. Забрама..

Обвиняется в том, что призывала не голосовать в Верховный Совет СССР за коммунистов, высказывала пораженческие настроения, клеветала на советскую власть.

Постановили: Филонову Елизавету Васильевну

 

Заключить в ИТЛ сроком на восемь лет,

считая срок с 15 декабря 1937года.

Дело сдать в архив.

.Ответ. Секретарь Тройки. Подпись   неразборчиво

Заверено гербовой печатью

Постановлением ПРЕЗИДИУМА Брянского областного суда гор. Брянска от 17 марта 1960года принято постановление об отмене производства дела в отношении Филоновой Елизаветы Васильевны за недоказанностью обвинения.

Источники: архив УФСБ.

 

Яськов Феодосий Иванович
Год рождения 1873
Месяц рождения 6
Место рождения Черниговская губ., Новозыбковский у. (Брянская о., Клинцовский р.), с.Ново-Ропск, иеромонах

Родился 6 июня 1873г.
По данным [Д1] — игумен.
“Сын кулака”

ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ[до 1931г.] [до 1937г.]

Служение

Черниговская губ., Новозыбковский у., Каменский Успенский монастырь
иеромонах
Год окончания 1926
До 1926г. жил в разных монастырях Сибири

Места проживания

Черниговская губ., Новозыбковский у., Климовская вол. (Брянская о., Чуровичский р.), с.Челхов
Год окончания 1930
День окончания 6
Месяц окончания 11

Аресты

Брянская о., Чуровичский р., с.Челхов
Год ареста 1931
День ареста 6
Месяц ареста 11

Осуждения

Особое Совещание при Коллегии ОГПУ СССР
18/11/1931
Обвинение “руководитель к/р организации церковников”
Статья ст.58–10,58–11 УК РСФСР
Приговор 5 лет концлагерей
Групповое дело “Дело группы духовенства и мирян Брянской о., 1930–1931гг.”
Виновным себя не признал.
Подробности отбытия наказания неизвестны.
После освобождения вернулся в Брянскую обл.

Служение

Брянская о., Климовский р., с.Каменский Хутор
иеромонах
Год окончания 1937
Упоминался в деле священника Козлова И.Ф. (дело Д.6592-П, 1937г.)

Аресты

Брянская о., Климовский р., с.Каменский Хутор
Год ареста 1937
День ареста 21
Месяц ареста 7

Осуждения

Особая тройка при УНКВД СССР Западной обл.
././1937
Обвинение “проводил контрреволюционную работу, направленную против Советской власти”
Приговор высшая мера наказания — расстрел

Заявители

Брянское Епархиальное Управление, отдел Агиологии
Дополнительно использованы материалы:
Архив УФСБ РФ по Брянской обл. Д.10456 (1931г.);
Архив УФСБ РФ по Брянской обл. Д.12906. (1937г.);
Архив УФСБ РФ по Брянской обл. Д.6592-П. (упоминается в этом деле 1937г.)

Документы

Архив УФСБ по Брянской обл. Д.9766-П. (c) ПСТГУ. Факультет ИПМ

 

Борьба в СССР с церковью началась после выхода Декрета Совета Народных Комиссаров РСФСР от 23 января 1918 года «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». И продолжалась в различных формах на протяжении всего периода существования советской власти.

Провозгласив религию частным делом граждан, советское государство с самого начала выступило врагом не только религии, но и всех своих верующих граждан, и прежде всего — священнослужителей.
27 декабря 1921 года был издан Декрет, по которому изымались ценности, находящиеся в приходских храмах и монастырях. По всей России совершалось уничтожение храмов, насильственное отнятие церковного имущества. На верующих обрушились репрессии.
Зачастую только принадлежность человека к духовному сословию являлась причиной ареста. Особо жестко карательная машина заработала в 1937—1938 годах. Обвинение, как правило, предъявлялось по «политической», 58-й, статье – антисоветская агитация, контрреволюционная деятельность. Репрессии проходили на основе решений ЦК ВКП (б) и приказов НКВД СССР. Сверху спускался специальный «лимит», который необходимо было выполнить на местах.

                         ПОМИНАЛЬНЫЙ СИНОДИК ПО КЛИМОВСКОМУ РАЙОНУ.

Пик репрессий в отношении духовенства приходится на конец лета – осень 1937 года.              В нашем районе от репрессий пострадали следующие священнослужители, монашествующие, миряне…
Приговорены к расстрелу:
1. Архимандрит Феодосий Яськов, подвизался в Каменско-Успенском монастыре, в храмах сёл Каменский Хутор, Челхов. Расстрелян 16.09.37 г.
2. Священник Феодот Литвинов, настоятель храма во имя святителя Николая села Чёлхов. Расстрелян 20.09.37 г.
3. Священник Пётр Просянко, настоятель храма преподобного Саввы Освященного села Рубежное. Расстрелян 20.09.37 г.
4. Иеромонах Иона Зубков, настоятель храма святителя Николая села Могилевцы и Покровского храма села Сушаны. Расстрелян 29.09.37 г.
5. Священник Иоанн Лахмытко, настоятель храма Архангела Михаила села Каменка и храма Святой Троицы села Истопки. Расстрелян 02.10.37 г.
6. Иеромонах Гурий Самусенко, настоятель храма в честь Успения Пресвятой Богородицы посёлка Климово. Расстрелян 16.10.37 г.
7. Священник Николай Лаптев, настоятель храма во имя Архистратинга Михаила села Крапивное, храма святителя Николая села Новый Ропск. Расстрелян 13.11.37 г.
8. Священник Георгий Шарапат, настоятель храма во имя Бориса и Глеба села Новый Ропск. Расстрелян 14.11.37 г.
9. Священник Димитрий Васильев, настоятель храма в честь Рождества Христова села Брахлов. Расстрелян 17.10.37 г.
10. Священник Григорий Захвалинский, настоятель храма во имя Первоверховных Апостолов Петра и Павла села Бровничи. Расстрелян 14.11.37 г.
11. Священник Василий Радченко, настоятель храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы села Сачковичи. Расстрелян 16.11.37 г.
12. Иероманах Аркадий Гопонов, настоятель храма во имя святителя Николая села Соловьёвка. Расстрелян 19.01.38 г.
13. Священник Иоанн Николаев, настоятель храма в честь Рождества Пресвятой Богородицы села Старые Юрковичи. Расстрелян 19.01.38 г.
14. Священник Анатолий Суярков, настоятель храма в честь Успения Пресвятой Богородицы села Чуровичи. Расстрелян 17.02.38 г.
15. Петр Ковалев, второй священник храма Успения Пресвятой Богородицы села Чуровичи. Расстрелян 17.02.38 г.
16. Протоиерей Тимофей Сергеенко (благочинный), настоятель храма в честь Рождества Пресвятой Богородицы села Старый Ропск. Приговорён к расстрелу 27.12.1937 г.
17. Монах Пахомий Якименко, насельник Каменско-Успенского монастыря села Забрама. Расстрелян на Соловецких островах 21.12.37 г.

 

                                                  Лишены свободы:
1. Игумен Серафим Ковалевский, св. храма Архистратига Михаила с. Крапивное. Осуждён на 8 лет Исправительно-трудовых лагерей (ИТЛ).
2. Иеродиакон Афанасий Падин, служитель храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы с. Сачковичи. Осуждён на 10 лет ИТЛ в 1937 г.
3. Священник Алексей Вакуловский, настоятель храма в честь Богоявления, с. Кирилловка. Осуждён на 3 года ИТЛ в 1931 г.
4. Священник Николай Матренко, настоятель храма в честь Богоявления
с. Кирилловка. Осуждён на 8 лет ИТЛ в 1937 г.
5. Священник Иоанн Красногорский, настоятель храма во имя пророка Илии с. Каменский Хутор. Осуждён на 3 года со ссылкой в Казахстан.
6. Священник Григорий Короткий, настоятель храма во имя святителя Николая с. Соловьёвка. Осуждён на 10 лет ИТЛ в 1937 г.
7. Священник Григорий Лебедев, настоятель храма во имя Архистратига Михаила с. Каменка. Осуждён на 3 года ИТЛ в 1929 г.
8. Священник Иоанн Клименко, настоятель храма во имя святителя Николая с. Новый Ропск. Осуждён на 3 года ссылки в Казахстан в 1932 г.
9. Священник Иоанн Руденко, настоятель храма в честь Успения Пресвятой Богородицы. Лакомая Буда. Осуждён на 10 лет ИТЛ в 1937 г.
10. Священник Алексей Кропотов, настоятель храма во имя святителя Николая, с. Хоромное. Осуждён на 3 года ссылки в 1931 г.
11. Священник Иоанн Гребенник, настоятель храма во имя святителя Николая с. Хоромное. Осуждён на 7 лет лишения свободы в 1936 г.
12. Священник Василий Бондарцов, настоятель храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы с. Хохловка. Осуждён в 1932 г.
13. Священник Стефан Рассаханов, настоятель храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы
с. Хохловка. Осуждён на 10 лет ИТЛ в 1937 г.
14. Григорий Зеваков, псаломщик храма Покрова с. Сачковичи . Осуждён на 5 лет ИТЛ в 1932 г.
15. Вера Вербицкая, псаломщица храмов свт. Николая с. Новый Ропск, Покрова Пресвятой Богородицы с. Сачковичи. Осуждена на 10 лет лишения свободы в 1938 г.
Среди репрессированных большая группа насельниц Каменско–Успенского монастыря с. Забрама:
1. Монахиня Тавифа Поздняк. Осуждена на 10 лет ИТЛ в 1937 г.
2. Монахиня Серафима Хохлова. Осуждена на 10 лет ИТЛ в 1937 г.
3. Монахиня Елизавета Филонова. Осуждена на 8 лет ИТЛ в 1937 г.
4. Монахиня Иулия Тарабанько. Осуждена на 3 года к ссылке в 1930 г.
5. Монахиня Евфросиния Ковшова. Осуждена на 3 года к ссылке в 1931 г.
6. Монахиня Анна Зайцева. Осуждена на 3 года ИТЛ в 1937 г.
7. Монахиня Анна Батынкова. Осуждена на 3 года ИТЛ в 1937 г.
8. Послушница Александра Тарабанько. Осуждена на 3 года в 1930 г.                                            9. Монахиня Ксения Штельмах. Осуждена на 10 лет в 1937 г.                                                              10. Монахиня Евфросиния Борисовна Ковшова. Осуждена на 3 года ИТЛ в 1931 г.                                                   11. Монахиня Васса Аароновна Грекова.  Осуждена на 3 года ИТЛ в 1931 г.                                              12.   Монахиня Евпраксия Корниловна Ковалёва. Осуждена на 3 года ИТЛ в 1931 г.

 

                                          

Все перечисленные лица, подвергшиеся репрессиям, были реабилитированы в 1959—1962, 1989—1992 годах.
Статья подготовлена информационным отделом Климовского благочиния
на основе материалов, любезно предоставленных Архивом Федеральной Службы Безопасности РФ

 

          ТРЕТТИЙ ПЕРИОД – ЛИКВИДАЦИЯ КАМЕНСКОЙ ОБИТЕЛИ.

Сведения о дальнейшей судьбе Каменского Свято-Успенского женского монастыря, просуще­ствовавшего до 1929 года, и его обитателей очень скудны, в основ­ном они почерпнуты из материалов следственных дел 1930-х годов, о чем будет рассказано далее. Сотни православных русских людей – священнослужителей, монашествующих и простых богомольцев Каменского Успенского монастыря – были арестованы в 1930- 1937 годах по обвинению в контрреволюционной деятельности и подверглись репрессиям. Свято-Успенский Каменский монастырь был осквернен, а затем разрушен.

       ЧЕТВЁРТЫЙ ПЕРИОД – ВОЗРОЖДЕНИЕ ИЗ ПЕПЛА.

Начало было положено явлением Новодворской иконы Божьей Матери в частично сохранившейся колокольне Каменской обители. Приехав для совершения молебна пред иконой «Всех скорбящих Радосте» что в колокольне на стене и с целью проведения трудового Воскресника на территории обители прихожане с настоятелем увидели  не известно кем принесённый  древний список с чудотворного  образа Новодворской иконы сделанный усердием крестьян Шендереевых  села Крапивны. На приходском собрании было единогласно принято решение о проведении необходимых мер по восстановлению обители.

 

  

 

там же. С. 370 – 378.

^[2] Черниговская епархия после Батыя, именуемая Брянскою. М., 1892,^; С. 6.

^[3] Каменский… С. 4.

^[4] Там же.

^[5] Успенский собор, храм Рождества Иоанна Предтечи, церкви Благовеще­ния и Всех святых. – Примеч. автора.

‘ Пазаревский А. М. Описание старой Малороссии. Киев, 1888. Т. 1. С. 430.

^[7]3наменский П. В. Руководство к русской церковной истории. Минск, 2005. С. 483.

^[8] Черниговский Елецкий Свято-Успенский женский монастырь. Киев, 1999. С. 30.

^[9]Денисов Л. И. Православные монастыри. М., 1908. С. 912; Семенов В. П. Полное географическое описание Отечества. СПб., 1903. Т. 7. С. 446.

^[10] Государственный архив Брянской области (ГАБО). Ф. 392. On. 1. Д. 12, Л. 15.

^[11]ГАЧО. Ф. 679. Оп.2.Д. 147.

^[12] Новгород-Северская епархия просуществовала десять лет, а затем была воссоединена с Черниговской. – Примеч. автора.

^[13] ГАБО. Ф. 392. Оп. 1.Д. 95.

^[14] ГАБО. Ф. 392. On. 1. Д. 22. Л. 55.

‘ Этими словами Синод благословлял юношей духовного звания на участив в военных действиях. – Примеч. автора.

‘ ГАБО. Ф. 392. On. 1. Д. 22. Л. 44.

‘Пушнарев С. Г. Обзор русской истории. М., 1991. С. 292

^[15] Бирюков А. М. Награды Отечественной войны 1812 года // Московский журнал. 2004. № 2. С. 44.

ЧЛБО. Ф. 392. On. 1. Д. 48.

^[17] ГАБО. Ф. 392. On. 1. Д. 75. Л. 12.

^[18] ГАБО. Ф. 392. Оп. 1.Д. 96.

^[19] ГАБО. Ф. 392. On. 1. Д. 75. Л. 12.

ЧАБО. Ф. 392. On. 1. Д. 32.

^[21] ГАБО. Ф. 392. On. 1. Д. 58. Л. 44.

^гПушкарев С. Г. Обзор русской истории. М., 1991. С. 295

^[23]1АБО. Ф. 392. On. 1. Д. 58. Л. 3, 4.

‘ГАБО. Ф. 392. On. 1. Д. 73

‘ГАБО. Ф. 392. Оп. 11. Д. 78.

^[26] ГАБО. Ф. 392. On. 1. Д. 88. Л. 13.

^[27] ГАБО. Ф. 392. On. 1. Д. 95.

^АБО. Ф. 392. On. 1. Д. 95.

^[28]И) церковной летописи села Брахлова Новозыбковского уезда // Прибав­ление к ЧЕЙ. 1881. № 29. С. 594

[29] Нива- 1903 г., №32.

^[30] Пушкарев С. Г. Обзор русской истории. М., 1991. С. 328.

ЧЕЙ. 40.1883. № 24. С. 750.

^[31] ГАБО. Разрытовский Свято-Троицкий Покровский монастырь. Послужные списки монашествующих. 1914 год.

^J0 Новодворской иконе Божией Матери – главной святыне Каменского мо­настыря // Прибавление к ЧЕЙ. 1892. № 2. С. 68.

Прибавление к ЧЕЙ. 1892. № 2. С. 68.

^[32]Там же.

^[33] Картины церковной жизни Черниговской епархии. Киев, 1911. С. 173.

^[34] 25-летие священства отца Петра Григорьевича Крачковского // Прибавле­ние к ЧЕЙ. 1891. № 14. С. 416.

¹ Первая всеобщая перепись населения Российской империи. СПб, 1905. С. 12.

^[35] Руссов А. А. Описание Черниговской губернии. Т. 1. Чернигов. 1898.

^[36] ГАБО. Разрытовский Свято-Троицкий Покровский монастырь. Послужные списки монашествующих. 1916 год.

^[37]ЧЕИ. 40. 1892. № 24.

ЧЕЙ. 40.1900. № 18. С. 495.

^[39] ГАБО. Ф. 392. On. 1. Д. 95. Л. 1-3.

ЧЕЙ. 40.1897. № 17. С. 595.

^[41] ЧЕЙ. ЧО. 1900. № 22. С. 595.

^[42] ГАБО. Ф. 392. On. 1. Д. 101. Л. 9.

129

^[43]ЧЕИ. ЧО. 1909. № 11. С. 354.

^[44] ГАБО. Ф. 392. On. 1. Д. 107. Л. 9, 10.

^[45]РГИА. Ф. 799. Оп. 33. Д. 2352.